а от Жана пока что многого не требовалось, с бутылкой он справился – и ладно. Платье качественно намокло.
Затем наступил волнующий момент первого контакта, задуманного простым поцелуем, и здесь наши актеры застряли. Поначалу дело у них совсем не клеилось, но потом Жан, видимо, распробовал Веронику на вкус и теперь уже никак не мог от нее отлепиться для логичного продолжения. Девушку, впрочем, судя по всему, такое положение вполне устраивало – она прижималась к бравому лейтенанту вполне охотно. Но держались оба весьма корректно, в рамках поведения, допустимого на школьном балу. На шестом дубле я не сдержался:
– Друзья мои! Осмелюсь напомнить, что мы снимаем не романтическую историю любви, а банальное научное пособие с ярко выраженной натуралистичностью эпизодов. Говоря проще – не эротика нам нужна. Соберитесь!
Они покорно напряглись и заползли наконец-таки на ящики, то есть – на постель.
– Теперь, – глядя в сценарий, напомнил я, – стоя на коленях, легким изящным движением Вероника снимает через голову платье и бросает его на пол. Поехали. Мотор!
Вероника небрежно стянула платье, и Жан впал в довольно предсказуемое оцепенение. Я признаться, тоже не сразу продолжил дышать. А ведь мне было не впервой.
– Стоп! – воскликнул Шульц, неодобрительно посматривая на экраны. – Она не яркая.
– В смысле? – хрипло поинтересовался Жан, не сводя глаз с обнаженной фигурки нашей звезды; вероятно, ничего более яркого для него в тот момент не существовало.
– Слишком матовый тон кожи. В принципе, я это предусмотрел и захватил масло для массажа. Ее надо натереть.
– Этого нет в сценарии, – усомнился я, – а, впрочем, почему бы и нет. Устроим перерыв?
– Никакого перерыва! – отмахнулся Шульц. – Жан отлично справится прямо в кадре. Потом сократим и замиксуем до эпизода с крупными планами. Передай ему флакончик.
Сцена пошла на ура. Достаточно деловито и при этом вполне невинно красавчик лейтенант, избавившись от кителя и сорочки, трудился на ниве натирщика, постепенно работая все смелее и душевнее. Вероника не менее деловито, придерживая волосы над головой, крутилась перед ним, умеренно выгибаясь в нужных местах, и явно начинала сверкать в свете проворных ламп. Камеры описывали вокруг нашей парочки замысловатые виражи, располагаясь таким образом, чтобы не попадать в кадр друг другу. Отсек наполнился ароматом масла и свечей. Забытая на время Лена наблюдала за сценой из-за плеча оператора, совершенно завороженная и одновременно задумчивая, накручивая на палец длинный черный локон. Чтобы взбодриться, я хлебнул шампанского прямо из бутылки и негромко спросил у Шульца:
– Ты ведь это нарочно придумал про матовый тон кожи, да?
Шульц, грустно улыбнувшись, прошептал:
– Видишь ли, мне показалось, что если привлекательный мужчина исключительно
