хотелось побыть одной. Хорошенько обо всем подумать.
– Сегодня день «Е», – заметил Джеймсон и сел на соседний стул. – И у тебя много окон между уроками.
Модульная система обучения в Хайтс-Кантри-Дэй была до того запутанной, что я и собственное-то расписание не могла запомнить. А Джеймсон умудрился выучить и мое.
– Я занята, – упрямо повторила я, сердясь на себя за то, что всегда так остро ощущаю его присутствие. А ему только это и надо.
Джеймсон откинулся на спинку стула – тот приподнялся на задние ножки – потом вернул его в нормальное положение и наклонился ко мне, чтобы прошептать прямо на ухо:
– Тоби Хоторн – твой отец.
Я пошла за Джеймсоном. Эли, который не мог слышать его шепота, устремился за нами. Мы вышли на улицу из главного корпуса, пересекли двор и проследовали по каменной дорожке к Центру искусств. Затем прошли мимо ряда студий и оказались у двери с табличкой «Театр „Черная ложа” – это было огромное квадратное помещение с черными стенами, полом и потолком в тон, оборудованным сценическим освещением. Джеймсон пощелкал выключателями, и над нами вспыхнули лампочки. Эли занял позицию у порога, а мы с Джеймсоном уединились в дальнем углу.
– То, что я сказал тебе в архиве – лишь предположение, – негромко заметил Джеймсон. В комнате была потрясающая акустика – чтобы голоса актеров было хорошо слышно. – Переубеди меня.
Я покосилась на Эли.
– Я нашла тайник в столе твоего дедушки, – начала я, осторожно подбирая слова. – Там обнаружилась копия моего свидетельства о рождении.
Имени Тоби я упоминать не стала. Ни к чему при посторонних.
– И что же? – уточнил Джеймсон.
– Оно было подписано именем моего отца, – я до того понизила голос, что Джеймсону пришлось подойти ко мне вплотную, чтобы лучше слышать. – Но почерк не его.
– Я так и знал, – сказал Джеймсон и начал расхаживать из стороны в сторону, но через пару секунд обернулся ко мне, не успев далеко уйти. – Наследница, ты вообще понимаешь, что это значит? – спросил он, и в его зеленых глазах заплясали огоньки.
Да, я понимала. И даже раз сумела произнести это. В этом был смысл – гораздо больший, чем в чем-либо другом, выяснившемся с момента оглашения завещания.
– Могут быть и другие объяснения, – хрипло проговорила я, пускай и сама в это не верила. Есть у меня одна тайна. Мама вряд ли могла придумать такую игру на пустом месте. Всю мою жизнь она намекала на то, что существует какой-то секрет.
Бесконечно важный.
И связанный со мной.
– Это все объясняет – объясняет в духе Хоторнов, – Джеймсон с трудом сдерживал чувства. Позволь я ему, он бы наверняка подхватил меня на руки и закружил по комнате. – Двенадцать зайцев – один выстрел, Наследница. Что бы там ни случилось двадцать лет назад, старик хотел возвратить блудного сына и использовал для этого тебя!
– По-моему, ничего не вышло, – с горечью произнесла я. Как-никак я была главной мировой сенсацией. Я понятия не имела,
