динамик, чтобы не подслушивать личный разговор. Он был неприятен ей, потому что напоминал о собственных родителях. Они у нее были геологами, и как рассказывал ей дед, – по причине малолетства Зина этого просто не могла помнить, – только ей исполнилось три года, молодые специалисты, голодные до новых открытий, уехали в свою первую командировку. Первая плавно переросла во вторую, а вторая в третью, и дома родители появлялись от силы раз в год, на неделю, не больше. Погостив, они холодно чмокали Зину в макушку и улетали обратно в свой сказочный мир романтики и открытий. Из-за этого самым близким и родным человеком для Зинки всегда был дед. При живых родителях Савелий Сергеевич Штольц, профессор психологии, заменил ей и маму, и папу. Именно с его уходом Зина почувствовала себя сиротой. Родителей же Зинаида не видела с похорон деда, то есть уже два года. Нет, они существовали где-то в этом мире, звонили ей иногда, когда ловили связь их сотовые телефоны или – о чудо! – их группе дали спутниковые. Последний звонок был полгода назад, на заднем плане трубили слоны, и связь постоянно прерывалась. Дежурная фраза типа: «у тебя все в порядке?» и тишина в трубке, а всё потому, что разговаривать больше не о чем. Они, по сути, были совершенно чужими друг другу людьми, несмотря на свое кровное родство.
Но Зина ни о чем не жалела, ведь у нее был дед, самый умный и самый лучший человек на свете. Савелий Сергеевич был рядом самые счастливые двадцать два года ее жизни, и от этого она навсегда останется самым счастливым ребенком, с прекраснейшим детством на земле. Лишь дед умел сделать ее мир лучше, он садился рядом с ней и по-отечески обнимал за плечи. Тихо, словно открывая ей огромную тайну, Савелий Сергеевич цитировал строчку из стихотворения Юлии Друниной: «Знаешь, Зинка, я против грусти», и мир становился чуточку светлее, а проблемы уменьшались в геометрической прогрессии. Позже, протянув ей чай в любимой кружке, он улыбался одними глазами, так, как умел только он, и Зинка точно знала, что всё будет хорошо, что мир добр и обязательно сделает ее счастливой.
На экран компьютера, где по-прежнему что-то говорила красивая женщина, села муха. «Странно, – подумала Зина, – только май, а мухи уже начали завоевывать свое пространство». Чтобы спугнуть нахалку, нагло шагающую по монитору, девушка наклонилась и тут же замерла, дыхание участилось, и ей пришлось резко закрыть и открыть глаза, чтобы сфокусировать взгляд и понять, что ее зрение не обманывает. Но это не помогло, Зинаида всё равно видела то, что не должна была видеть. Этого просто не могло быть, потому что это невозможно. Остановив запись, она встала и зашагала по комнате из угла в угол, пытаясь таким образом успокоиться, но пока получалось плохо. В этот момент в комнату вошел Алексей Кропоткин, друг и правая рука. Несмотря на то, что Зине было двадцать четыре года, а этому мужчине сорок, он всегда обращался к ней почтительно и с уважением, как и подобает подчиненному, не пользуясь лишний раз ее дружбой с его женой Матильдой и, в принципе, хорошим отношением начальства в лице Зинки к нему самому.
