автоматику люков!
– Норма. Катапультирование было не аварийным.
Как на тренировке, подумал Корин. Яворский открыл люки, выстрелился, и автоматика вновь загерметизировала кабину.
– Оставьте планер, Дэвис, – устало сказал Корин. – Я вылетаю, буду у вас через полчаса…
В дороге молчали. Корин глядел в иллюминаторы на каменную бурю, разыгравшуюся внизу.
– Яворский сообщил бы о себе, если бы остался жив, – сказал наконец Базиола. – На любой другой планете он мог бы отсидеться. Здесь – нет. Планета проглотит капсулу и раздавит как орех.
– Это трудно, – улыбнулся Корин. – Серийный аппарат выдерживает до миллиона атмосфер – ведь это спасательное устройство!
– Отлично! – воскликнул Базиола. – В моей схеме это было самое слабое звено. Теперь все ясно. Яворский ставил эксперимент, и ему нужна была чистота. Я начал догадываться, когда говорил со старухой, помните? Она утверждала, что Растабан скоро упадет вниз и настанет конец света. И этот запах, который кажется запахом только субъективно, – новые ощущения приходится описывать известными словами. Мы пять лет не могли втолковать лигийцам, что им грозит гибель. И пришел Яворский… Вы еще не поняли его мысль? Нужно воздействовать не на лигийцев, а на их мир. Они должны сами ощутить опасность. И они ощутили! Не знаю, как Ким этого добился, он объяснит сам. Но принцип ясен: организм лигийцев очень чувствителен к изменениям внешней среды, он улавливает малейшее дыхание планеты, а дыхание звезды не ощущает. Отсюда идея – увеличить влияние Растабана так, чтобы лигиец почувствовал. Чтобы он начал жить не только жизнью своей планеты, но и жизнью своего солнца.
– Яворский – не комитет по контактам, – жестко сказал Корин. – Если он сам пошел на такой эксперимент…
– А чем он рисковал? – пожал плечами Базиола. – Если опыт не удастся, все останется как было. А для Кима эксперимент был необходим. Правда, теперь за него примутся разного рода комитеты…
– Что? – встрепенулся Корин. – Извините, я задумался. Считал в уме, на какую глубину может погрузиться капсула. Получается, что почти до центра планеты…
– Ну и отлично, – сказал Базиола. – Значит, Ким действовал так. Он посадил планер и начал опыт. Вероятно, аппаратура была смонтирована в капсуле заранее. Опыт должен был продолжаться около часа.
Корин молчал, кусал губы, думал. Впервые он понял по-настоящему человеческую сторону проблемы. Впервые осознал, что лигиец – существо с бесконечно сложным внутренним миром. Корин подумал, что каждый лигиец – гений, ибо держит в уме всю планету. Беда в том, что ни для чего больше не остается места в его памяти. Это мир «бесполезных» гениев. Их спасут, теперь-то их точно спасут, и кто знает какими гигантскими темпами начнет развиваться их проснувшийся для размышлений мозг?
Базиола смотрел на динамическую карту Лигии. Южный материк колыхался, дышал, жил. Красная капля, обозначавшая капсулу Яворского, поднималась к поверхности.
– Ким
