из преисподней – Еë описанный состав.Судьба – злодей,
Но ты не отрекайся!
Ведь без неë…
Всё станет тяжелей!
1918 год
Николай Второй. Последний Император.
Я сел в толпу залитых кровью,
Их лица безмятежно спали,
А предзабвенные глаза,
Что в сумраке искрой играли,
Настолько добренькими стали
Как в детстве у детей.
Я сел в толпу своих семей.
И прежде был я император,
А позже соберут музей,
Как Русь, Империю проклятую,
Прогнали с истины моей.
Я сам лежу в толпе нерусской.
Нас предал лучший наш приятель,
И в округе будто предатель
В разы добрей элитных нас.
Вот так начало возрождалось
И Русь у русских отбивалась:
О почки, кровь, среди морей.
За столько времени прошедших,
Не стали русские «добрей».
Вина тому – нехватка сил.
Моральных. Среди пустот.
Вернулась Русь, как и удот,
Что как и я
Заправит ей.
Вот так и правили страной,
Россией, нашей, славной.
Дак выпьем же, за упокой,
Советской, дивной, стражи!
И вынесем же приговор,
Главе ажиотажа!
История от прадеда
Как в войну вторую мировую жил и воевал.
Основано на реальных событиях.
Ну что-ж… Тяжкие времена были. Каждый был обескуражен своим героизмом, когда шёл в наступление. Не всякий гад, на мину рад, бежать! Так вот и я единожды подорвался на одной немецкой, противопехотной… Ногу можно сказать было потерял, да врач попался волшебный – он мне ногу по частям собрал. Отходил я тогда пол года от операции этакой, потом пол года меж советским союзом и мной дискуссия была: «А брать-ли такого бойца дальше воевать?». Ну а я, будучи отличным пехотинцем, который залатал свои рваные раны, вновь пошел отдавать долг родине, якобы «мало медалек заслужил». Тогда я и встретился с противником, что страшнее фашиста, а именно: с верующими императору – япошками. Эти шайтаны по пуще немца – скот. Летят на нас, як молния падая. Никогда бы и не подумал, что если вбивать человеку с детства, что создан он погибнуть на поле свинцовом, то он и рад этому будет. Опасно было дёргаться в те времена, когда в окопе сидишь а тебя с японских минометов поливают. Страшнее всех них только «Бельевые вши».
Да выжил я на войне этой.
Ну будь здоров, повезло, да только сердцу боль навсегда, ведь есть кое-что по худо этакой смерти: когда товарищи твои, будучи подбитыми истребителями в грязь лицом падают, а ты им даже сквозь самый поганый грех помочь не можешь. Негоже такое лицезреть, проще самому, внучок – сгинуть, чем товарища терять что дорог был. Ох негоже…
Службу нес на Халкин Голе, после того как его комиссовали, после подрыва на мине.
И в лес уйдет душа…
Почти собранная фальш
Улыбчивых, забвенных
Убийственных,
