Происходит короткое замыкание. Пусть все будет сном в его голове. Реальность не хочет показывать себя в голом виде. Пусть все будет сном, ведь снимая одеяния разумности страшен вид понятий.
Но тела человеческие способны привыкать, к примеру, к жаре или холоду. Мы способны, хоть и недолго и в определенных ситуациях, быть стойкими и твердыми. Ему будет холодно в этом сугробе. Его никто не найдет. Пальцы ног еще с неделю будут болеть и будто гореть, но он выживет. Он проснется спустя еще четыре часа. Ему будет холодно, он будет сырой, но он будет живой. Он пройдет по улице и прохожие будут кидать настороженные взгляды, кто-то даже вызовет полицию, но Арфо знает как от них сбежать даже в такой плачевной для тела ситуации. Заход за угол тут, новый угол там, спрятаться в толпе и быть дома. Будет холодно, будет казаться что само солнце светит холодом, но он не спеша дойдет до дома. Вытащит из карман потрепанных джинс ключ и тот застранет. Снова. Такое бывает, ведь живет он не в апартаментах президента, а в старой, доставшийся от государства, комнате. Комнате что стенами давит, а углами рвет. Комнате столь маленькой для его души. Но ключ провернется и он будет дома. Наконец.
Ч3.
Арфо спал под тремя неособо чистыми, но теплыми, пуховыми одеялами. Весь свой короткий трехчасовой сон он дрожал и каждый раз когда его нога вырывалась из-под одеяла он просыпался с криком. Там, за одеялами, было холодней чем в самых холодных морозильных камерах, и он сам, как бы тяжело не было дышать под тонной синтетической шерсти, с головой укутался в них. Три часа казались вечностью, а сон – бредом. Бредом который ты уже никогда в жизни не сможешь насладиться. Что тот сон который был с тобой твои двадцать лет – деяния бога. А этот… был просто бредом. Тут не было ни капли отдыха. Только один и нескончаемо заключенный в вечности больной бред. Тяжело дышать, тяжело двигаться, тяжело думать и тяжело отдыхать.
Ч4.
Арфо мыслил образами абсолютно друг с другом не связанными. События прошлого смешивались с настоящими и все это обильно покрывалось грядущими-желанными. Сумбур, сумятица, бред и бардак вот как он проводил эти 24 часа.
Он видел как мама со слезами на глазах просила прощения.
Как Таня обнимает Вадима и целует его между бровей.
И как он погибает в собственной кровати. Как его находят только спустя неделю-две, ибо всем плевать на него. Как его хоронят в бетонном гробу.
Он вновь проснулся и тяжело дышал. Под одеялом практически не попадает кислород, он дышит собственным углеродом и умирает от него же. Надо выйти наружу, надо вдохнуть свежего воздуха, но так холодно.
Сон волной забирает его обратно в свое царство.
Он выливает целую бутылку дешевого вина в унитаз, поднимается характерный запах который он запомнит на годы и годы вперед.
Впрочем годы проходят, а вино оказывается неплохим напитком.
Он так же как и мать лежит в койке, а врачи сменяют капельницу.
И опять Арфо просыпается,
