Валерка одобряюще улыбается ей – глазами, губами и каждой веснушкой, и у неё получается выдавить улыбку в ответ. Даже нет, не «выдавить», а вполне себе «подарить».
Валерка – самый солнечный человек на Земле, и не улыбаться ему в ответ – настоящее преступление.
– Тебя здесь не хватало, – говорит он с теплом, явно собираясь добавить что-то ещё, но Рая не позволяет.
– Я ухожу, – говорит она.
Ей не хочется быть жестокой, но жестокими, наверное, можно назвать оба варианта: сказать или не сказать, признаться или не признаться.
Валерка всё ещё улыбается, но только губами. Глаза у него становятся тёмными, настороженными.
– Ты имеешь в виду «мне пора, я побежала, отойди с дороги, но завтра после тренировки обязательно меня разомнёшь» или «я забрала документы, завязала с фигурным катанием и больше мы никогда не увидимся»?
Из чужих уст «завязала с фигурным катанием» звучит почти не страшно, почти привлекательно, но что-то внутри всё ещё не даёт ей окончательно на это решиться.
Рая качает головой.
– Ухожу из школы, – и, поддавшись неожиданному порыву, добавляет: – Я не знаю, что дальше.
Уже через секунду она практически жалеет о сказанном. Точно пожалеет, если Валерка начнёт её утешать, или успокаивать, или заверять, что все великие люди проходили через что-то подобное и нужно только одно: не сдаваться.
Проблема в том, что она – не великая. Если она сдастся, никто не заметит.
Впрочем, Валерка ничего такого не говорит. Только снова улыбается:
– Зато я знаю. – И, взяв её за руку, тянет вглубь коридора, к своему кабинету. – Давай, раздевайся.
Он держит за руку совершенно по-особенному – за запястье, как будто ловит её ускользающий пульс, не давая ему бусинами рассыпаться по холодному полу. Раздеваться перед ним абсолютно привычно, так что Рая, не думая, стягивает сначала толстовку, а потом майку – мятую, грязную, ту, в которой спала, и следом за ней – потёртые джинсы. Одежда летит в сторону, туда, где прямо на полу уже примостились её сумка и куртка.
Рая не стесняется: спорт на корню убивает любое стеснение, просто стоит перед Валеркой, опустив руки, и ждёт указаний.
– На кушетку, – говорит он.
Подчиняться легко и приятно. Не нужно думать, что делать, нужно просто делать – и всё.
На знакомой кушетке, под знакомыми руками, глядя на знакомый пейзаж в знакомом окне, Рая наконец-то может расслабиться. Сильные, уверенные пальцы проходятся по всем её мышцам, выбивая усталость и напряжение, а вместе с ними – и боль, и ей становится жаль, что нельзя раскрыть грудную клетку и попросить Валерку – вправить вывих! – помассировать сердце, потому что он, кажется, единственный в целом мире человек, которому не наплевать.
За последние несколько дней она и забыла о том, как хорошо, когда кому-то не всё равно.
Рая не очень-то верит в теорию о том, что если
