не могу не думать о ней, вот в чём беда, – отчаянно воскликнул Дима. – Сначала мне казалось, потому, что вижу её каждый день в школе, а потом понял: я думаю о ней всё время. Она поселилась в моём сердце, понимаешь? – Он похлопал себя по груди. – На уроке сижу – учителя не слышу. Понимаю, что нужно на уроках сосредоточиться и всё такое, ЕГЭ на носу, но ничего не могу с собой поделать!
Э, да ты, дружок, влюбился! Все мысли о ней – это первый признак того, что ты попал! Знаю, что говорю.
– Сократ, ты не представляешь, какие у неё губы: как гляну на них, сердце замирает. Всё бы отдал, только бы прикоснуться к ним!
Понимаю, тебя, друг. Я вон своё шоу через стекло смотрю, и дух так захватывает, что не могу и лапой пошевелить.
Димка поднялся с кровати, подошёл к окну, встал рядом со мной и стал поглаживать меня. Гладь, пока я добрый.
– Ты, Сократ, мой личный психотерапевт, – улыбнулся Дима. – Есть вещи, которые могу рассказать только тебе, потому что знаю: ты никому секретов не выдашь.
Не ты один, Дима, такой! Мне известны сокровенные мысли и секреты каждого члена семьи. Думаешь, Катерина мне по ночам сказки рассказывает? Да нет, у неё тоже свои тайны. И родители твои тоже делятся со мной заботами. Лучшего психотерапевта, чем я, вам не найти, поскольку всё, что вы мне рассказываете, не узнает никто и никогда. Ваши секреты останутся со мной до конца моих дней.
Дима опёрся обеими руками о подоконник, посмотрел в окно и вдруг увидел Бэллу, лежавшую во всей красе на окне. Он взглянул на меня и громко рассмеялся:
– Так вот почему ты здесь зависаешь! А я-то думаю, на что он там смотрит часами, может, птичек высматривает, а он вон какую «птичку» узрел! Да у тебя, брат, тоже муки любви?
Я повернул голову и посмотрел в глаза Диме.
– Сократ, честное слово, я не насмехаюсь над тобой. Без обид, брат, – произнёс он, должно быть, увидев в моих глазах огорчение. – Просто понял, почему ты тут постоянно сидишь, и стало весело. Слушай, а она красивая! – Дима кивнул на соседнее окно.
Гм, я и сам это знаю.
Глава 9
С Татьяной Михайловной у нас особые отношения. Мы с ней, что называется, свободные художники и очень часто проводим время на кухне. Она занимается домашними делами, а я, как всегда, лежу возле её ног. Она, правда, иногда сердится:
– Сократ, ну зачем ты опять у моих ног ложишься, я же могу не заметить тебя и наступлю, будешь потом орать как резаный.
И тогда я ухожу от греха подальше, ложусь в стороне. Уже есть печальный опыт – не раз наступали мне то на лапу, то на хвост. А ещё я очень люблю лежать под батареей, особенно зимой, когда придёшь с улицы домой весь замёрзший и с сосульками на шерсти.
Хозяева выпустят меня погулять, а позвать домой иногда забывают. Вот и приходится прыгать на подоконник и махать им лапой, чтобы впустили. Татьяна Михайловна потом ещё бранится и грозно спрашивает:
– Сократ, зачем ты лапы ставишь на стекло? Разве не видишь,
