обретая родной зеленый цвет и выражение мальчишеского ужаса, какой я уже видела на пляже. Но страх быстро уступал место нежности и покорности. Неистовые бешеные прикосновения становились трепетными и ласковыми. Перекатываясь на спину, он отстранялся, изучал мое лицо, прикасался длинными пальцами к губам и шептал что-то едва различимое. Пока вновь не обращался монстром с огненными глазами, готовым разорвать глупую жертву.
Иоганн спал нервно, вскрикивая что-то то на французском, то на совсем не знакомом мне языке. Его худое, но хорошо сложенное тело на алых простынях казалось мертвецки бледным. Длинные волосы липли к испарине на лбу, а руки то и дело вздрагивали и взмывали вверх. Казалось, он молил кого-то о пощаде, потом кричал и пытался убежать. Но все тщетно. На какое-то время он замирал и превращался в свою собственную статую, а потом вновь становился одержимым.
Спать рядом даже на огромной кровати, когда на тебя то и дело закидывают ноги, а потом перекатываются с края на край, было совершенно невозможно. Стоило согласиться на предложение Иоганна оставить его на ковре, но самой спать на полу мне совершенно не хотелось. Я завернулась в первое, что попалось под руку – плащ моего парня, который теперь уж точно мог носить это звание, и вышла на балкон. Непроглядную тьму середины ночи подсвечивали только редкие горящие окна соседних отелей да вывески в ресторанах за рекой. Холодный морской воздух, совершенно особенный по ночам, освежал мысли, уносил тревогу и оставлял только сладостную негу прошедшей ночи. Манящий шепот волн по секрету рассказывал одинокой девушке свои сокровенные тайны, призывно облизывая пенным языком мокрую гальку.
Мне даже захотелось, чтобы Иоганн сейчас проснулся и разделил со мной это пьянящее чувство свободы. Нет, не потому что я наконец его полюбила, а потому что он был рядом, единственный, кто знал обо мне все, с кем я могла поделиться, кто не бросил меня умирать.
Но еще больше мне почему-то захотелось курить. Вряд ли я баловалась сигаретами в жизни до полета с крыши, но сейчас, кутаясь в черную кожу, которая совершенно не грела, и вдыхая ночную свежесть, мне жгуче захотелось добавить к этой картинке из плохого фильма еще и запах табака.
Иоганн называл меня ведьмой, может, мне стоит щелкнуть пальцами, и в моих руках материализуется целая пачка чего-то тонкого с ментолом и зажигалкой в придачу? Я щелкнула, и конечно ничего не произошло. Зато на пороге балкона появился растрепанный спросонья Иоганн.
Луна изредка показывалась из-за гонимых первыми летними ветрами туч и бросала отсветы на худое бледное тело с ярко очерченными мышцами плеч и пресса. Он застыл в дверном проеме, словно забыв до конца проснуться, и удивленно смотрел на меня.
– Слушай, а я когда-нибудь курила? – прервала я молчание.
– При мне точно нет, – задумался Иоганн, – может раньше когда.
– Эх, сейчас бы сигаретку! Я, случайно, не умею создавать предметы из воздуха?
– Нет, это невозможно, –
