пришли мгновенно. Мир, в который я только что попал, действительно существует. Я мыслю, следовательно, тоже существую. И мое мышление обладает свойством причинности, раз оно может менять направление и скорость моего полета.
– Все было свежо, ярко и интересно, – продолжил свой рассказ Владимир Григорьевич.
– Мое сознание работало совершенно иначе, чем прежде. Оно охватывало все сразу одновременно, для него не существовало ни времени, ни расстояний. Я любовался окружающим миром, который был словно свернут в гигантскую трубу. Солнца я не видел, хотя всюду был ровный свет, который не отбрасывал теней. На стенках окружающей меня гигантской трубы были видны какие-то неоднородные структуры, напоминающие рельеф. Нельзя было определить, где верх, а где низ.
Я попытался запоминать местность, над которой пролетал. Это было похоже на какие-то горы.
Ландшафт запоминался безо всякого труда, на тот момент времени объем моей памяти был поистине бездонным. Попробовал вернуться в то место, над которым уже пролетел, мысленно представив его. Все вышло! Это было похоже на телепортацию.
– Пришла шальная мысль, – продолжил свое повествование Ефремов. – До какой степени можно влиять на окружающий мир? И нельзя ли вернуться в свою прошлую жизнь?
Мысленно представил старый сломанный телевизор из своей квартиры. И увидел его сразу со всех сторон. Я откуда-то знал о нем все. Как и где он был сконструирован. Знал, где была добыта руда, из которой выплавили металлы, которые использованы в конструкции. Знал, какой сталевар это делал. Знал, что он женат, что у него проблемы с тещей. Видел все связанное с этим телевизором глобально, осознавая каждую мелочь. И точно знал, какая деталь неисправна. Потом, когда меня реанимировали, поменял тот неисправный транзистор Т-350, и телевизор вновь успешно заработал.
Было ощущение всесильности мысли. Наше КБ два года билось над решением сложнейшей задачи, связанной с крылатыми ракетами. И я вдруг, представив эту конструкцию, увидел проблему во всей многогранности. И алгоритм решения возник сам собой.
Позднее, оправившись от приступа, я записал этот алгоритм и внедрил его.
Осознание того, что он не один на том свете, пришло к Ефремову постепенно.
– Мое информационное взаимодействие с окружающей обстановкой постепенно утрачивало односторонний характер, – продолжил разговор Владимир Григорьевич. – На сформулированный вопрос в моем сознании тут же появлялся ответ. Поначалу такие ответы воспринимались мною как естественный результат размышлений. Но поступающая ко мне информация стала выходить за пределы тех знаний, которыми я обладал при жизни. Знания, полученные в этой гигантской трубе, многократно превышали мой прежний жизненный багаж.
Я осознал, что меня ведет Некто вездесущий, не имеющий границ. Он обладает неограниченными возможностями. Он всесилен и полон любви. Этот невидимый, но осязаемый всем моим существом
