прихода на эту зону. Он открыл дверь, а там отсекающая решетка стоит, и он мне говорит:
– Ты чего стучишь?
Я подошел к нему на метр примерно, нас только решетка эта разделяла, и ему говорю:
– Гражданин майор, я вам ответственно заявляю, что первому из вас я выколю глаза, если вы меня не выпустите к этим верующим.
Он с изумлением посмотрел на прапорщика, стоявшего рядом, и говорит ему:
– Ты чего проблемы на ровном месте создаешь? Открывай, пусть идет!
А этот майор мудрым был и говорит прапорщику:
– Только обыщи его, на всякий случай.
Он меня обыскал и провел меня в клуб, где эти верующие были. Я с таким гонором прошел туда и встал прямо перед сценой. На сцене была девушка, которая рассказывала стихотворение:
“Ищите Бога, ищите слезно!
Ищите, люди, пока не поздно!
И днем, и ночью, в мороз и весны
Ищите Бога, пока не поздно!
Ищите всюду, ищите каждый,
И вы найдете Его однажды.
И будет радость превыше неба,
Но так ищите, как ищут хлеба!”
Потом эта девушка спела песню, ей на гитаре мужчина подыгрывал. Я смотрю, а от них благодать какая-то исходит, свет какой-то. Я оглядываюсь назад, а там мрак прям исходит от этой нашей тюремно-каторжанской публики.
И среди этих приехавших верующих сидел старичок, как потом оказалось ему было всего 62 года. Я тогда подумал: “дед, а ты-то чего приехал? Что ты нам можешь рассказать? Мы нарушили духовные законы, нравственные, уголовные. Мы только понятия соблюдаем. Ты дед, лучше бабкам своим рассказывай про похождения в своей молодости!”
А он словно телепат, выходит после этого на сцену, берет микрофон и говорит:
– Приветствую вас, братья-каторжане! Вы знаете, много-много лет назад я так же, как и вы, сидел на Колыме 12 лет за разбойное нападение.
У нас у всех такая бурная реакция: Колыма, “колымчанин”! Магадан, Колыма для нас почти святое. Я такой думаю: “вот это дедушка, он, оказывается прошел такой путь!” И он говорит:
– На зоне я уверовал в Иисуса Христа, и после этого вся моя жизнь изменилась! И теперь я верующий в Иисуса Христа, я пастор церкви и у меня шестеро сыновей.
Когда я пришел после собрания в “хату” (так мы называли камеры), у меня такая радость была, как будто я туда не шел, а летел на крыльях. И я всю ночь на пяти листах писал письмо, что я знаю Бога, он меня при таких-то и таких-то обстоятельствах хранил. Нелегально его отправил и жду. Через две или три недели ответ должен прийти.
И тут во мне началась борьба. Одни мысли были такого плана: “да выбрось ты всю эту религиозную “блевотину”. Скоро осень, сентябрь, еще немного, и пойдешь в побег без подножного корма! А это будет сложно: без грибов и ягод в тайге”. И я понимаю, что еще немного прожду и потеряю шанс на побег. Потом надо будет еще целый год ждать второго шанса.
А другие мысли
