следит за моим здоровьем. Надо отдать ей должное. Славная она у меня, не правда ли?
Я кивнула.
– А может, кофе сварить?
– От кофе, пожалуй, не откажусь.
– Тогда подождите пять минут. Поскучайте.
Я пошла на кухню и стала колдовать над приготовлением напитка. Для столь высокого гостя кофе должен быть первоклассным. Размолов бобы в кофемолке, я залила порошок холодной водой и поставила на газ. Такому приготовлению кофе я научилась из одной передачи по телевизору, вели которую истинные ценители кофе. Одновременно с этим важнейшим процессом я мурлыкала себе под нос какую-то песенку и обдумывала ход беседы с Сабельфельдом. Наконец кофе был готов. Я разлила его по фарфоровым чашечкам и, поставив их на поднос, вошла в зал.
Владимир Иванович, свесив голову на левое плечо, дремал в кресле. Вероятно, усталость и спиртное сделали свое черное дело. В его возрасте это немудрено.
– Ну вот те здрасьте! Владимир Иванович! – Никакой реакции. Внутри у меня похолодело, по спине побежали мурашки.
Я поставила поднос на журнальный столик, на котором лежали мои косточки, вечером самопроизвольно выпавшие из моей руки и, выдав комбинацию 4 + 21 + 25, посоветовавшие мне критично оценить ситуацию.
Я потрогала Сабельфельда за плечо, и он медленно стал заваливаться на бок. Лицо и губы его были белыми как мел.
Я схватила его за руку. Пульс, едва ощутимый, замедленный, все же был. При легком сдавливании исчез совсем, то есть не было наполняемости.
О господи! Наверное, сердечный приступ. Я помчалась на кухню, достала из аптечки валидол и нашатырь. Вернувшись в зал, я попыталась привести его в чувство с помощью тампона, смоченного нашатырем, при этом шлепала его по щекам, опасаясь переборщить.
– Владимир Иванович, миленький! Откройте рот, возьмите валидол.
Безуспешно.
Я разжала ему зубы и затолкала валидол. Затем дрожащими руками набрала 03.
– Говорите. Вас слушают.
– Алло, девушка! Человеку плохо! Вероятно, сердце. Пульс очень слабый. Срочно приезжайте.
– Успокойтесь и назовите фамилию, имя, отчество и возраст.
Фамилию, имя, отчество я назвала, а возраст, к сожалению, я знала лишь приблизительно. И я сказала наобум:
– Пятьдесят. Пришлите, пожалуйста, реанимационную.
– Адрес назовите.
Я быстро продиктовала.
– Ждите. Машина будет.
Я положила трубку и взглянула на Сабельфельда, тяжело вздохнув. Он не подавал признаков жизни. Я снова проверила его пульс и обнаружила его с большим трудом.
В ожидании «Скорой помощи» я металась по квартире, как тигрица в клетке, ежесекундно выглядывая в окно и в глазок входной двери.
Долгожданный звонок заставил меня все же вздрогнуть. Я опрометью бросилась к двери. Врач, молодой высокий парень с усиками, быстрым шагом вошел в квартиру.
– Здравствуйте. Где больной?
Я
