сочувствуют моему горю, и не просто сочувствуют, а непременно все расследуют и отомстят.
– Ваше высокоблагородие, месть – дело хорошее, – заметил Владимир Викентьевич, – но вы бы лучше подумали, как помочь сироте.
– Да, я слышал, что Рысьины от Елизаветы Дмитриевны отказались, – чуть поморщился тот от разговора, явно ему неприятного. – Смотрю, и здесь от них никого? Некрасиво с их стороны, ох как некрасиво.
Он покачал головой, этак укоризненно покачал, изящно уйдя с темы помощи сироте на тему ее неблагородных родственников. Но радовался своему изяществу он зря: Владимира Викентьевича отвлечь было не так-то просто.
– Совершенно с вами согласен, ваше высокоблагородие. Но вернемся к вопросу помощи Елизавете Дмитриевне. Все же убийство ее матери напрямую связано с вашей работой.
– Да с чего вы это взяли, Владимир Викентьевич? – раздраженно бросил военный. – При всем уважении к сыскному отделу полиции, предложенная ими гипотеза – совершеннейшая чушь. Чушь и нелепица. Ольга Станиславовна не выносила никаких артефактов с работы, уверяю вас. И потому, что доступа к чему-нибудь серьезному не имела, и потому, что у нас ничего не пропало.
– Так-таки ничего? – недоверчиво прищурился целитель. – К чему тогда вы вчера присылали к нам Шитова для проверки?
– Ничего серьезного, – поправился военный. – Поверьте, Владимир Викентьевич, ничего такого, из-за чего могли бы убить. И то, между нами говоря, – он понизил голос, – мне кажется, под это попросту пытаются списать проданное на сторону. Проверки склада, знаете ли, у нас давно не было. Так что полиция наша не там копает. Возможно, это обычное ограбление.
– Ваше высокоблагородие, – укоризненно протянул Владимир Викентьевич, – какое ограбление? Там поработал маг не из слабых. Не могу сказать, что сильный маг на ограбление не пойдет, но на ограбление из-за пары дешевых артефактов не пойдет точно. А там даже украшения Ольги Станиславовны остались.
– Все?
– Приходящая служанка утверждает, что все. Что вообще ничего не пропало.
Его высокоблагородие, не привыкший к противоречиям, недовольно сжал губы.
– Возможно, она не обо всем знала, – недолго подумав, предположил он. – Не будут семейные ценности показывать кому попало. Покойная была вдовой Рысьина, а они… О, смотрю, прислали все-таки представителя, – неожиданно бросил он. – Оппозиция к старшей ветви, конечно, но все-таки настоящий Рысьин, не просто кто-то из клана. Проявили уважение к покойной.
Я проследила за его взглядом. Оказывается, в оборотни Юрия я определила правильно, ошиблась только с фамилией. И с чего я взяла, что Юрий – Волков? Ах да, с того, что посчитала, что фотография была подброшена Оленькой. Вживую офицер был еще красивее, чем на фотографии, которая никак не могла передать хищной грации оригинала. Создавалось впечатление, что безупречность собственного облика стоит у Юрия на первом месте: ни одной лишней
