поговорить с Артуром?
Ирина объяснила. Ее собеседник задумался, а потом произнес:
– Это интересная мысль, конечно. Я бы за Артура не взялся отвечать. Мальчик на распутье, а мы не хотим ему ничего навязывать. Дело в том, что его мать, моя дочка, в его возрасте уже точно знала, что работа врача – ни за что. «Никогда я не буду работать там, где каждый день смерти. И жить так, как вы с мамой, не смогу. У нас в доме столько чужого горя». Варя и ее муж экономисты. Так что Артур вполне может выбрать бизнес. Там свои опасности, но это выбор человека.
Они очень интересно, плодотворно пообщались. Ирине нравились мужчины, которые с такой любовью говорят о детях и внуках, так тонко их понимают. И она сказала об этом Леону Артуровичу.
– Да, – рассмеялся он. – У нас с Артуром полное понимание. Почти. Часто после разговора с внуком я лезу в Гугл, чтобы узнать значение тех слов, которые сыплются из него, как пух с одуванчика. И чаще всего обнаруживаю, что очередное птичье и дурацкое слово имеет вполне ясный и приличный синоним, который плох лишь тем, что родился раньше мальчика и его друзей. А теперь, моя дорогая, скажите мне, зачем на самом деле вы пришли. С внуком мы вопрос решили.
Ирина вздрогнула и даже побледнела от неожиданности.
– Я понимаю, Леон Артурович, что к вам подбираются под разными предлогами. Но у меня на самом деле срочная передача, и ваш внук для сюжета и вывода нам очень нужен. Независимо ни от чего. А просьба на самом деле есть. Все никак не могла найти момент, чтобы ее озвучить.
– Ирина, просьбы, мольбы и часто требования с угрозами – это и есть моя жизнь между операциями. Вы разумный человек, я сразу скажу вам, как все обстоит. Я вынужден отказывать в девяноста девяти случаях из ста. Да, еще девяносто девять сотых. У нас небольшой коллектив, тщательно отобранные специалисты, каких много не бывает на земле. Мало коек, проблемы со всем, включая препараты, которые надо добывать. Я сам оперирую все меньше: собственное сердце стало сдавать. Мы берем лишь такие случаи: без нас погибнет, с нами сможет жить долго и счастливо. Я доступно объяснил?
– Более чем. Наверное, мне озвучивать свою просьбу бесполезно…
– Кто-то в семье? Ребенок?
– Нет, моя дочь здорова. Просто невероятный случай, мое потрясение. Я недавно даже не знала о существовании этого ребенка. Но не буду больше вас задерживать.
Ирина встала, надела дежурную улыбку и начала прощаться.
– Подождите, – вдруг задержал ее руку Леон Артурович. – Расскажите. У меня есть еще время.
Ирина на одном дыхании выпалила все, что знала о неземном мальчике Сардоре. Все, что чувствовала и думала. Показала копии документов, которые взяла у Сони. Петров ее не прерывал. Слушал молча. Посмотрел, нахмурившись, на снимки рентгена и выписки истории болезни.
– А теперь давайте я скажу, – произнес он. – Я все понял. Тот ваш врач был прав: скорее всего, ребенок нежизнеспособный. Мы никогда не делали настолько усложненной операции на перегородке…
