я был бедняком, пастухом и уже «понюхал» порох в Гражданскую войну; в-третьих, на один-единственный вопрос «Что такое РСФСР?» я ответил хотя и уверенно, но не совсем точно: «Российская советская федеративная республика», а вот что скрывалось за вторым «С», ответить не смог.
Члены приемочной комиссии, выслушав мою биографию и мой ответ на вопрос «из политграмоты», переглянулись, улыбнулись, и комиссар школы Кирпонос сказал:
– Ну иди… Принят!
На учебу я накинулся, как голодный на котелок добротной солдатской каши. Некоторые предметы мне давались трудно – математика, русский язык, но я брал их огромной усидчивостью. Даже в праздничные дни я редко выходил на прогулку по улицам Харькова.
Одновременно с преодолением учебной программы я стал азартно читать политическую литературу, и в первую очередь, конечно, сочинения Ленина. Многое воспринималось легковесно, многое ускользало от моего недостаточно зоркого политического зрения, но крепко и на всю жизнь укрепилось простое ленинское слово. Оно поразило меня ясностью, глубиной и общедоступностью. Казалось бы, очень сложные теории и философское учение в его изложении становились понятными даже для меня, сельского парня с образованием нынешней семилетки. Статьи и речи Ленина открывали и освещали мне пути в новый мир.
Большое, можно сказать, решающее значение для нашего политического роста имела партийно-комсомольская и общественная жизнь курсантов. Никогда и нигде я больше не встречал и не переживал столь бурной, страстной и просто увлекательной общественной и политической жизни, какую посчастливилось пережить в харьковской школе «Червоных старшин». Собрания по разному поводу проводились очень часто. Мы на них являлись в полном составе без каких-либо явных или тайных принудительных мер. Спор, дискуссия, критика, невзирая на лица и мундиры, были очень бурными. Говорили мы без шпаргалок, без тезисов, подсунутых до собрания каким-либо знатным дядюшкой. Говорили все, что на душе и на уме, не стесняясь корявости своего языка. И не помню я ни одного случая, чтобы нас кто-либо из старших грубо одергивал и осаживал. А бывало, конечно, в наших выступлениях немало всяких благоглупостей, рожденных молодостью, недостатком знаний и просто невоспитанностью.
Старшие товарищи коммунисты терпеливо, настойчиво и по-доброму нас наставляли, поправляли. Многих из них я запомнил до конца жизни и всегда буду вспоминать добрым словом.
Приходилось встречать, видеть и слышать видных деятелей нашей партии. Например, М.В. Фрунзе. Он был в те годы командующим Украинским военным округом. А для нас он был просто прославленным командармом, героем Перекопа, а также одним из лучших ленинских учеников. Фрунзе не раз бывал в нашей школе, но мы видели в нем не командарма, не генерала, а старшего товарища и друга. Он запросто садился среди нас, расспрашивал о житье-бытье, о наших интересах и нуждах. Мы задавали десятки вопросов. Он терпеливо и толково разъяснял нам сущность и сложность задач, стоявших перед нашей социалистической Родиной и перед
