идентичность, а следовательно, и жизнь.
– Вован, сходи на балкон покури, нам по-женски поговорить нужно, – сказала бабушка тоном, не терпящим препирательств.
– А так хотелось послушать, – прогудел басом Вова, уходя дымить на балкон зала.
– Подумай о буквах на досуге. Но есть еще кое-что. Оберег от сглаза и порчи я тебе сделаю. Это будет зеркальная защита. И дам ловца снов в следующий раз, мне его еще нужно довязать. А вот это самая простая защита жилища, – баба Тома протянула Алене стальной стройный гвоздь. – Нужно завтра вбить его над входом в дом до заката солнца. И сделать это нужно так, чтобы никто не видел.
– Хорошо, сделаю, – врала Аленина самоуверенность, никогда в руках инструмент не державшая.
– Это – для автомобиля, – бабушка протянула неотесанный кусочек камня солнца – янтарь, коротко поиграв матовыми отблесками, лег в открытую ладонь Алены.
– Хорошо.
– Но этого всего недостаточно, – бабушка закурила новую папиросу, долго болтая угасающей спичкой в воздухе. – Яд – наши мысли. И наше окружение тоже яд. Попробуй на время сменить людей, что тебя окружают, сменить обстановку и, что важнее, мысли в голове.
Серьезная бабушка крепко затянулась папиросой – губы припали к крохотной бумажной чаше с любимым ядом, щеки ее чуть впали, а глаза, вернувшие карюю подслеповатую пронзительность, на мгновение закрылись.
– Люди умеют менять все, кроме мыслей в голове. А мысли часто навязаны окружением. В нас есть чистая музыка, но порой даже родные люди не дают ей звучать. Поэтому попробуй сменить все на время. И посмотри, какие изменения будут. Возможно, тогда ты придешь к нужному пониманию вещей.
– Я как-то привыкла к окружению… А что, другие мысли не будут ядом? – логично рассудила Алена.
– Будут, – согласилась бабушка. – В конце мы все умрем от ядов, которые принимали всю жизнь без рецепта врача, всерьез думая, что это лекарства. Просто яд есть медленный, а есть быстрый. Нужно искать медленный.
– Я думаю о хорошем. И общаюсь с хорошими людьми. Разве стоит это менять? Разве в доброте есть яд? – сопротивлялась Алена, цепляясь за привычный уклад жизни даже в самых его мелочах.
– Иной раз и добро яд, а зло может излечить. Жизнь сложнее, Алена.
– Ну… – Алена подвесила в воздухе ноту тягучего сомнения.
– Ты хочешь изменить жизнь, не изменившись сама? – убеждала свойственными Алене простыми формулами баба Тома. – Разве ты пришла сюда услышать, что все хорошо и ты все делаешь правильно?
– Нет, но… У меня довольно однотипное окружение, а к одиночеству я пока не готова.
– С Вовой можешь пошататься. Он, когда не работает, занят крайне увлекательными вещами. Но тебе будет тяжело завоевать его доверие.
– Почему? Я умею находить подход к людям, уж поверьте, – уверенно возразила Алена, скепсис бабушки растворив в блеске убедительного взгляда.
Она восприняла случайно оброненную
