Мы не видимся с покупателями и продавцами, а если и пересекаемся с кем-то из них, то лишь мельком и общаемся исключительно через риэлторов.
Корви напоминала подкачанную Барби. Светлые волосы чуть ниже плеч – такие густые, что любая позавидует. Зеленые глаза трепетной лани и фигурка фотомодели с чуть более выдающимися грудью и бедрами. То, что надо, глаз не отвести. Себя я всегда ощущала взрослой, зрелой, и не думала о собственной привлекательности. От любых свиданий отказывалась, предпочитала учебу и практику любым вечеринкам с другими студентами.
Казалось – Лат полная мне противоположность. Плейбой, красавчик, ловелас и повеса. Я никогда особо ему не симпатизировала, скорее наоборот – фет мне не нравился. Особенно его бирюзовый взгляд, что порой прожигал насквозь, смущал, волновал.
Иногда Лат замирал в коридоре и следил за мной, словно изучал. И я, как последняя школьница, старалась не смотреть в сторону фета, но нет-нет, да и косилась – так, мельком.
Я ведь всегда считала себя выше глупых юношеских бредней. Я женщина в возрасте, хотя и выгляжу молодо. Романы, флирты, заигрывания – все это уже в далеком прошлом. Я рассталась с благоверным, когда поняла, что мы стали чужими. Слава богу, нашла свое место здесь, фактически начала с чистого листа. И вовсе не для того, чтобы опять по уши вляпаться в любовную историю. Нет, для меня они всегда плохо заканчиваются.
Но почему-то сейчас, здесь, рядом с Латом, который даже не касался – только смотрел – я снова чувствовала себя юной девочкой. Зачем-то сравнивала себя с сокурсницами, переживала из-за наряда, прически… Фу, ты! Бред какой-то!
Я опять потянула ладонь к ручке. Лат дернулся, словно раздумывал – не перехватить ли, но благородно позволил отворить дверь.
Кабинет ректора представлял собой нечто среднее между лабораторией алхимика и местом работы ученого. У правой стены подпирали друг друга деревянные шкафы, под потолок. На полках выстроились пестрые шеренги книг, с названиями на разных языках, по большей части мне незнакомых. Где-то в центре средней полки выделялись томики «Войны и мира», а рядом – «Анна Каренина». Студенты язвили: мол, ректор неверно приобщается к русской культуре, словарь ненормативной лексики гораздо важнее. Заодно поможет нервы успокоить после общения с нерадивыми студентами и коллегами, что порой вели себя еще хуже учащихся. Риэлторы, куда же деваться! Профессия такая. Поражать, убеждать, шокировать. Даже преподаватели старались не терять форму…
У левой стены толпились стеллажи с банками-склянками сомнительного вида, в которых пенились и пузырились цветные жидкости. Тяжелый дубовый стол располагался примерно посередине. За ним, в кресле с высокой спинкой, рассчитанном на великана, сидела хрупкая, немного нескладная женщина. Высокая прическа ее напоминала о моде земного средневековья. Эдакий торт на голове с булавками, заколками, которые поблескивали в свете потолочных светильников с изображениями цветов и листьев.
Строгий костюм
