style="font-size:15px;"> Богуслава отступила, а Габрисия как стояла, так и осталась, устремив невидящий взгляд в зеркало…
– А с женихами что? – поинтересовалась Эржбета, прикусывая самопишущее перышко.
– У кого?
– У дочери знакомой вашей тетки.
– А… ничего… приданое хорошее положили, и нашелся охотник.
– Приданое… приданое – это так неромантично…
– Зато реалистично, – подала голос Мазена, которая сидела с книгой, но уже не читала, гладила обложку. – Без денег никакая красота не поможет…
– Не скажи. – Эржбета вертела в пальцах изрядно погрызенное писало. – Истинная любовь…
– Выдумка.
– Почему?
– Потому. – Мазена книгу все-таки закрыла и поднялась. – Надолго ли хватит этой, истинной любви, если жить придется в хижине, а носить рванину? Работать от рассвета до заката, питаться пустой пшенкою.
– Ненавижу пшенку, – решительно вступила в беседу Лизанька. – Мне ее бабушка всегда варила. И масла клала щедро… а я масло не люблю…
– Что ж, – Мазена снисходительно улыбнулась, – если вы по истинной любви выйдете замуж за проходимца, который просадит ваше приданое в карты, то пшенку вы будете есть пустую. Без масла.
Лизанька обиженно поджала губы.
– Я говорю об истинной любви, которая настоящая, – сочла нужным уточнить Эржбета, – взаимная.
Но Мазену не так-то легко было заставить отступиться.
– Можно и так. Тогда пшенку будете есть оба. Взаимная любовь, сколь бы сильна она ни была, не гарантирует ни счастья, ни… отсутствия у избранника недостатков. Поэтому любовь любовью, а приданое – приданым. И желательно, чтобы в контракте оговаривалась девичья доля.
– В каком контракте?
– Брачном.
– Нет, – решительно отмахнулась от ценного замечания Эржбета, – контракт… это совсем неромантично.
На сей раз спорить с нею не стали, и лишь Лизанька, подвинувшись поближе, поинтересовалась:
– А что это вы все время пишете?
Себастьян мысленно к вопросу присоединился, хотя, памятуя о находках в Эржбетиной комнате, ответ, кажется, знал.
Эржбета книжечку закрыла и, прижав к груди, призналась:
– Роман…
– О любви. – Мазена произнесла это тоном, который не оставлял сомнения, что к романам подобного толка она относится, мягко говоря, скептически.
– О любви. – Эржбета вздернула подбородок. – Об истинной любви, для которой даже смерть не преграда…
– И кто умрет?
– Одна… юная, но очень несчастная девушка, которая рано осталась сиротой… но и к лучшему, потому что родители ее не любили… считали отродьем Хельма… они сослали ее в старое поместье, с глаз долой… а потом вообще умерли.
