style="font-size:15px;"> В тот день я еще часа два прослонялся по рынку в Кроуси, скрипка в моих руках довольно мурлыкала под непрерывный звон монет, которые прохожие бросали в раскрытый футляр. Всего набралось двадцать шесть долларов с мелочью – не ахти как много, но на половину приличного обеда и пару кружек пива хватит.
Когда у Сэм закончилась смена, я забрал ее из магазина, и мы пошли есть в «Гнездо мартышки», мексиканский ресторан на Уильямсон-стрит, всего в паре кварталов от «Джипси рекордз». До сих пор не понимаю, почему его так назвали. Эрнестина Вердад, хозяйка, и впрямь мексиканка, но выглядит она как модель, и ни одна из ее официанток даже отдаленно не напоминает мартышку.
Мы допивали по второму пиву, когда начался дождь, и Уильямсон-стрит залоснилась отражениями неоновых огней. Сэм глядела на дождь за окном, и лицо ее приняло странное выражение. Немного погодя она повернулась ко мне.
– Ты в призраков веришь? – спросила она.
Натолкнувшись на ее серьезный взгляд, я проглотил тупую шутку, которая могла родиться только из пенного водоворота пива. Выпивка всегда плохо на меня действовала. Но в тот раз пьян я не был, так, в голове немного шумело.
– Ну, не знаю, – осторожно ответил я. – Вообще-то я никогда об этом не задумывался.
– Пошли, – заявила она, поднимаясь из-за стола. – Я тебе кое-что покажу.
Я позволил ей вытащить меня под дождь, зато не позволил достать кошелек. Сегодня угощаю я. Ей я эту честь еще предоставлю, и с удовольствием, но только в следующий раз.
– Каждый раз, когда идет дождь, – сказала она, – по моей улице прогуливается призрак…
Подробности я услышал по дороге в Кроуси. Я шел, радуясь моросящему дождю, и помахивал футляром со скрипкой, который был у меня в правой руке, а Сэм держала меня за левую, и мне казалось, будто по-другому никогда и не было. Я слышал ее голос, чувствовал пожатие ее руки, прикосновение ее бедра при каждом шаге и был на седьмом небе от счастья.
Ее квартира находилась на третьем этаже старого кирпичного дома по Стэнтон-стрит. Дом был по-настоящему старый: с деревянной двускатной крышей, из-под которой выглядывали слуховые окна – два спереди, два сзади и еще по одному с каждого бока, – и крытой террасой вдоль всего фасада. Мы поднялись на крыльцо, подальше от дождя, который разошелся не на шутку. В плетеном кресле у двери спал на подушке рыжий с белым котище. Когда в его убежище появились мы, он повел драным ухом, но глаза так и не открыл. У крыльца росла мята, резкий запах ее мокрой листвы наполнял воздух.
Сэм показала рукой вниз по улице, туда, где свет фонаря желтым пятном расплывался по влажной от дождя мощеной дорожке, что вела к особняку Хэмилов. От тротуара его отделяли низкая ограда и просторный газон, над которым раскинули свои могучие ветви огромные дубы.
– Смотри, вон там, – услышал я ее голос. – Прямо под фонарем.
Я посмотрел, но ничего не увидел. Неожиданно налетел порыв ветра, дождь встал сплошной стеной, так что на миг вся улица скрылась из виду. А когда развиднелось, призрак уже
