директору больше всех жалоб. В основном жаловались на то, что ученики якобы не понимают моего произношения и поэтому не могут, бедные, изучать мой предмет. На Украине до эмиграции я подрабатывал переводами, и устными в том числе. Все: и американцы, и англичане, и австралийцы, – прекрасно понимали моё произношение. Понимали его на кухне, на которой я почти год мыл посуду; понимали меня все работники школы без исключения; понимали моё произношение и сами родители, которые заявили, что их дети меня якобы не понимают. Но директор школы мистер Варрун воспринял эту жалобу крайне серьёзно, как будто сам не понимал, что эти старшеклассники, многие из которых не умели ни читать, ни писать даже по-английски, всегда найдут оправдание своему безделью. Он также сказал, что на моих уроках слишком шумно. Я ответил, что, мол, у учителей иностранных языков до сих пор нет постоянных учеников, до сих пор нет списков, которые бы закрепляли учеников за конкретным предметом, поэтому они кочуют из класса в класс и их трудно контролировать. Но этот аргумент его не убедил, он дал мне две недели на исправление, за которые так и не прояснилось, какой ученик за каким языком закреплён. Через две недели меня выгнали с работы. Директор, который не мог заставить родителей слушать его выступление на собрании, уволил меня за то, что ученики плохо себя вели на моих уроках, хотя они точно так же вели себя на всех остальных уроках без исключения. Среди причин увольнения было указано и то, что за два месяца я не смог заинтересовать учеников своим предметом, хотя это нереально – заинтересовать иностранным языком старшеклассников, многие из которых не умеют ни читать, ни писать на своём родном английском.
Из школы меня выгнали, но общение с некоторыми учителями продолжилось. От них я узнал о безумно странных вещах, которые начали происходить в школе. Вслед за мной выгнали математика, а ближе к концу учебного года учителей стали гнать пачками. А они только руками разводили и сокрушались: «Что поделать? В государственной школе такого быть не может, потому что там есть профсоюз. А здесь они делают что хотят». В школе работало два учителя – муж и жена. К учителю информатики за что-то придрались и сказали, что он уволен. Его жена, учительница английского, побежала к директору что-то выяснять, и за это он ей объявил, что она тоже уволена. В следующем учебном году почти весь педколлектив опять был новым.
Сравнительно долго продержалась учительница французского, аж полтора года. Памела Барр, так её звали, была афроамериканкой, и за счёт этого у неё на уроках была хоть какая-то дисциплина. И у неё была ученица, которая проявила интерес к французскому языку, но при этом всё же не старалась так, как нужно. Памела поставила её четвёрку за полугодие, чтобы побудить её больше стараться. Ученице это не понравилось. Почему четвёрка, если она знает больше всех? В результате родители побежали к директору. Директор потребовал от Памелы исправить четвёрку
