Такие ж люди, только японские, – усилитель разносил по гулкому цеху хорошо знакомый и даже уже набивший оскомину за предвыборную кампанию голос нашего губернатора. – Почему же они живут лучше нас? Ведь у нас земли в тысячу раз больше. И мы столько зерна вырастим за год, что эту Японию будем десять лет кормить со всеми ее японцами. Если, конечно, наладим выпуск комбайнов. Пусть только попробуем не наладить, – туманной фразой закончил свою тираду губернатор. Но, наверное, для директора завода в ней не было никакого тумана.
Я провела рекогносцировку.
В цехе – человек триста народу, причем как минимум половина – чиновники, их сразу узнаешь среди других людей, не по одежде, не по манере себя вести – по тусклому, безжизненному какому-то взгляду, в котором, кроме тупой исполнительности и непроходимой лени, можно различить только ненасытное корыстолюбие.
На чем-то вроде авиационного трапа – губернатор, общающийся с народом. Чиновники каждую паузу в его речи заполняли довольно оживленными аплодисментами.
Народ, правда, пока безмолвствовал и явно что-то обдумывал.
Я потихоньку двинулась в сторону народа. Надо же узнать его мнение.
Пристроившись к плечу пожилого мужчины лет шестидесяти и слегка оттеснив его, чтобы он понял, что я стараюсь получше разглядеть присутствующих и самого губернатора, я через минуту произнесла мрачно-озабоченным тоном:
– Сколько набралось-то, как тараканов.
Пожилой чуть повернул в мою сторону голову.
– Сама-то ты кто…
– Уж если мы кто и есть, так во… – я постучала костяшками пальцев по голове.
– Нам крошек с этого стола не перепадет. А кто митинговать будет, всех на улицу – под зад коленкой…
Пожилой в сердцах сплюнул. Я взглянула на него, изо всех сил стараясь передать взглядом ощущение безвыходности затравленной жизнью женщины.
Пожилой наконец решил, в каком из цехов я, на его взгляд, должна работать.
– Вас всех из конструкторского первых попрут. На хрена ему наши самолеты, ему комбайны нужны. Он одной рукой деньги из бюджета вынимать будет, а другой себе в карман класть, через наш завод и через комбайны, которые мы клепать начнем…
– Как это? – Недоуменный вопрос выскочил у меня совершенно искренне, не как у мифической авиационной конструкторши, а как у старшего детектива Т. Ивановой.
Но в сложившейся ситуации это, видимо, особой разницы не имело. Пожилой повернулся ко мне всем корпусом и посмотрел на меня как на дуру.
– Как? А вот так!
Он сделал характерный жест, смысл которого можно передать выражением: «поимели как хотели».
– У него тридцать процентов наших акций. А у нас с тобой по сколько? По пять штук? Вот и выходит, что мы с тобой во…
И он тоже постучал костяшками пальцев по лбу. Признаюсь, у него это вышло гораздо убедительнее, чем у меня.
Он еще раз плюнул
