кивает мне, свободно, по-свойски, будто и нет вокруг этого неловкого напряжения.
– Да, ничего.
Я тоже отправляю в рот какую-то часть своего обеда, совершенно не ощущая ни вкуса ни запаха.
– Ты, хм, знаешь… – Мадс ерзает на стуле. – Уна, она…
От звука имени мамы я непроизвольно бледнею.
– В общем, мне очень жаль.
Мадс украдкой косится. В отражении его глаз я отчетливо вижу свое вытянутое искривленное лицо и невольно вспоминаю то видео с пляжа из Памяти мамы. Наверное, тогда мои детские щеки точно также виднелись в объективе ее камеры.
– Это произошло так неожиданно…
Мадс продолжает. Очередной приторно-зеленый лист салата, покрытый бархатистой пеленой росинок, взмывает в воздух из контейнера по велению его пальцев. Голос друга печален, мягок и все же взволнован, сквозь нотки сочувствия, переплетаясь с ними, проступает потерянность и тихое возмущение.
– И странно. Казалось, в наше время тысячу лет уже никто так не умирает, верно?
Его пальцы крепко сжимаются, он усмехается.
– Обычно все просто уезжают в Полис, куда-нибудь в противоположное полушарие, а потом возвращаются снова здоровыми. А тут… Почему не вышло?
Он по-прежнему не отводит взгляда от моего лица. Я киваю, искренне, ведь сам думаю о том же, бесконечно, с того самого часа, когда голос Системы вдруг разбудил меня посреди ночи, а на вспыхнувшем в полумраке комнаты Экране появилось настороженное, отстраненное лицо врача.
– Не знаю, Мадс.
Он, врач, тогда что-то долго объяснял мне, показывал, а за его спиной светило яркое, ослепительно белое на ясном голубом небе солнце. Помню, я думал лишь о том, как это удивительно: у нас тут ночь, а там – самый разгар жаркого, знойного дня. Всего-то пара часов пути! И хоть я, разумеется, знал причину, эта удивительная природная метаморфоза отчего-то вдруг потрясла меня до глубины души. А потом врач вдруг замолчал. И…
– Тебе ведь уже передали ее Память?
Голос Мадса плавно возвращает меня назад из омута воспоминаний.
– Да, Хранители… – я рассеянно киваю, откашливаюсь, услышав, как осип голос. – Задали пару вопросов. Сразу после прощания. Представляешь, она даже умудрилась сохранить кое-какие наши старые видео!
– Ого.
Взгляд Мадса моментально загорается интересом. Профессиональным. Он ведь все-таки Архитектор, занимается алгоритмами для Мгновений. И с мамой познакомился на работе. Они вместе корпели над той самой коллекцией старых картин. Сканировали, настраивали, собирали… Мама всегда говорила, что Мадс – гений, и без него ничего бы точно не вышло.
– И ты ведь пробовал сделать из них Мгновения, да?
Я знал, что он это спросит.
– Да.
Мне становится неловко. Не хочу говорить ему, что получилось так себе.
– Но…
