его загадочность, харизма и мощь, которые угадывались в каждом жесте, взгляде или даже в мимолетном движении, немного сковывали и отчасти пугали.
Ковалль подмигнул и скрылся в комнате, я поторопилась уйти в свою, спиной ощущая взгляд Мея. Оборотень явно чего-то недоговаривал, впрочем, так же поступал и первородный. Никто из них не спешил откровенничать, зато от меня чего-то ожидали. Мужчины… Ну что с ними можно поделать? Вечно играют в мальчишеские игры. Доказывают друг другу кто сильнее, достойней, умнее и вообще лучше. Соперничество в крови у сильного пола. У женщин оно тоже, конечно, присутствует, но проявляется несколько иначе. Они соревнуются часто тихо, улыбаясь и прикидываясь подружками. Мужчины же сразу метят территорию.
Вот еще понять бы – что они пометили, какая муха этих двоих укусила…
Я немного постояла за дверью, пытаясь осмыслить, что происходит. Вся жизнь пробегала перед глазами, память прокручивала эпизоды, разговоры и давние яркие события. Прошлое на немагической Земле.
Радости, достижения и… потери…
Поздняя осень. Первые снежинки кружат в воздухе и водят хороводы, пожухлые листья шуршат под ногами и громко трескаются, сломанные пешеходами… Я захожу в полицейский участок. Темные узкие коридоры, комнаты, запах канцелярских приборов и бумаги. Где-то заунывно подвывает принтер, натужно выплевывая листки бумаги. Посетители, зачастую бандитского вида, недвусмысленно косятся в мою сторону… На полу тут и там грязные разводы, их шваброй стирает раздраженная уборщица – бабушка в треугольной серой косынке под цвет халата не по размеру…
Кабинет номер двадцать, вот он, следующий. На табличке имя нужного следователя.
Я захожу, голова словно в тумане, сажусь на кресло, не чувствуя ног, и слушаю заученные обрывочные фразы, словно периодически звук отключается:
«Масштабная авария… унесла много жизней… Ваши родители ничего не почувствовали…»
Раз – и отрезали у меня полмира. Хорошо хоть осталась семья, близкие…
Информационное поле дополнило списки – тех, кого я больше уже не увижу.
Муж умер много столетий назад. Всего лишь человек, куда же деваться? Я испытывала светлую тягучую ностальгию и вспоминала Максима с тоской и благодарностью. Он подарил мне многие годы, мы были счастливы, растили Танюшку. Потом он навещал нас, пока мы с дочкой лежали в коме. Информационное поле ничего не скрывало. Максим так и не женился повторно. Старался обеспечивать нам удобства. Ползарплаты тратил на новые препараты в надежде все-таки нас вытащить… Вот только, к сожалению, ничего не помогало. И еще львиную долю дохода Максим отстегивал на уход за нами. Лучшие клиники, отдельные палаты…
Это именно он принял решение временно ввести нас в своеобразную заморозку, чтобы в будущем нас попытались вылечить. Благодаря ему я сегодня жива, благодаря ему очнулась и Танюшка. Можно тосковать, сетовать, жаловаться. Но разве Максим хотел бы такого? Чтобы ежеминутно его
