с три короба всяких кошмаров про убийства… И – ни единого факта! А голос дрожал так, будто он только что видел привидение… Вот еще чудо гороховое! Вернее, «шоколадное».
Ладно, посмотрим, что он мне расскажет при встрече. Тогда уж и будем делать выводы. Однако, если я хочу опоздать на эту встречу не больше чем на полчаса и при этом не посрамить земли русской, надо шевелиться.
Телефонный звонок застал меня уже в прихожей – надевающей перед большим зеркалом роскошную шляпу, стоившую изрядной части моего предпоследнего гонорара. Бедному студенту Саше Ренуа никогда не купить мне такую шляпу, но все же хотелось ему понравиться.
Я с досадой швырнула на табурет уже почти установленное на голове архитектурное сооружение из французского бархата, кружев и перьев: разговаривать по телефону в шляпе, закрывающей оба уха, не совсем удобно. Должно быть, этот пацан решил удостовериться, что я не собираюсь проспать условленную встречу.
Нет, это был не Шурик… Но явно кто-то из этого же рода! Голос с хорошо уже знакомым мне центральноафриканским акцентом, но более низкий, чем у Саши, с безупречной вежливостью осведомился, имеет ли он честь говорить с госпожой Татьяной Ивановой, частным «дэтэктивом». Я подтвердила, что именно эту честь он в настоящий момент и имеет, и в свою очередь поинтересовалась, с кем я имею честь. Начало получилось обнадеживающим.
– Мое имя Рэй Лионовски. Я аспирант Тарасовского технического университета и председатель землячества студентов из… – Он назвал ту же самую страну, которую вчера расхваливал мне Саша. – Прежде всего я должен просить прощения за беспокойство… О, быть может, вы догадываетесь о причинах моего звонка?
Я ответила – ни в малейшей степени. Если это и было враньем, то лишь самую малость: в самом деле, откуда мне знать, зачем я понадобилась какому-то Рэю Лионовски, или как его там? Но сердце сжалось от нехорошего предчувствия…
– Да-да, разумеется, – поспешно согласился Рэй. – Сейчас я вам все объясню. Но сначала прошу вас ответить на один вопрос. Возможно, это только недоразумение, и мне не придется ничего объяснять, а просто еще раз извиниться, что побеспокоил вас, – вот и все…
Его акцент был чувствительнее, чем у моего вчерашнего знакомого: должно быть, «великий и могучий» Рэй начал учить не в детстве, а попозже. Но трудные русские фразы он строил почти так же безукоризненно.
– Скажите, пожалуйста, госпожа Татьяна: вы знакомы с моим земляком Александром Ренуа?
Я быстро сообразила, что сейчас вранье только запутает дело.
– Да, я знакома с ним. Но не могу понять, откуда это известно вам и почему, собственно, вас это интересует?
– Так я и думал…
Рэй произнес это уже не таким официально-вежливым, а более мягким тоном, не обратив никакого внимания на мой укол.
– Вы поймете сейчас, почему я об этом спрашиваю. Мне тяжело говорить, но я должен… Дело в том, что… Произошло большое несчастье, Таня. Александр погиб.
– Что?..
