и Священной Римской империи, но в то же время и не форсировать военные события из-за сложных отношений Москвы с Литвой и Крымским и Казанским ханствами.
Уже во времена правления Василия, узнав о намерениях и даже успешных попытках переговоров с турками, Рим и папа пытались склонить государя к военному союзу и объединенному походу на турок, а также к принятию унии: посольства Н. Шомберга (в 1518 году), епископа Феррери (1519), Чентурионе (1524), епископа Скаренского (1526). Но Василий категорически отказывал всем папским послам даже в призрачных надеждах организовать подобный союз, на то и настраивал московские посольства Герасимова в 1525 году и Трусова с Лодыгиным в 1526 году. Как когда-то многие обманчивые надежды латинистов были связаны с Вольпе-Фрязиным и Чентурионе, так теперь они возродились с бегством коварного и амбициозного князя Семена Бельского.
Только если раньше латинисты с помощью официальных московских послов хотели вооружить Москву на Турцию, то теперь уже Семен Бельский предложил к радости латинистов натравить турок вместе с крымчаками на Москву. Как не порадоваться такому прибытку в армии врагов православного государства, отказывающегося от унии с Римом?.. Ведь злокозненный беглец в Литву Семен Бельский уверял, возможно, не без основания, Рим и многих правителей, что он обладает фиктивными полномочиями от ведущих боярских партий по принятию унии с собственной инициативой организации похода турок и крымчаков на Москву для свержения правительства Овчины и Глинской. Где-то авантюрист Бельский пользовался поддержкой, раз его снарядили в Константинополь для переговоров с султаном, чтобы с помощью Солимона поставить на колени Москву и в дальнейшем использовать для борьбы с неверными турками русское пушечное мясо. Авантюра Бельского вызвала большое оживление в европейских политических кругах латинистов, породив широкие многоступенчатые планы.
Однако, как ни странно, козни и интриги Семена Бельского, так или иначе направленные на войну всех христиан Европы против неверных турок, встретили серьезную оппозицию иудейской партии в Польше, Литве и Тавриде. Такая война не вязалась с торговыми и коммерческими интересами иудеев Польши, Литвы и Тавриды, умевших ладить с султаном и его крымскими ханами-вассалами. Не исключено, что иудейская партия не хотела усиления латинской церкви и папы римского; для этого надо было как-то на время нейтрализовать и самого авантюриста Бельского, заручившегося поддержкой султана, а теперь пытавшегося объединить ярых врагов, хана Саип-Гирея и калгу Ислама на совместный поход против Москвы. Иудейский советник хана Саип-Гирея, Моисей, воспользовался старой враждой калги Ислама, к которому отправился договариваться Бельский, с ногайским князем Багыем, союзником крымского хана. Обстоятельства неожиданно сложились благоприятно для Моисея, он якобы по предложению Саип-Гирея предложил ногайскому князю уничтожить калгу Ислама и захватить в плен его московского гостя.
