и здоровее.
В.А. Киеня работает с заявлениями граждан о реабилитации. Фото из архива автора
Сначала работа была технически однообразной. Надо было под подпись в секретариате получить заявления граждан, расписанные мне на исполнение, подготовить ответы, которые подписывал начальник подразделения, передать ответы в секретариат для отправки почтой по назначению. Вопросы были однотипными: сообщить подробно о судьбе конкретного человека, арестованного органами НКВД, за что арестовали, где он сейчас, есть ли какие-либо личные документы, фото, где остальные члены семьи и т. п.
Получив заявление, я через длинный темный переход проходил из основного здания УКГБ в трехэтажное мрачное здание бывшей внутренней тюрьмы НКВД, где в 1930-х годах сидели арестованные люди. Уже несколько десятков лет в здании располагался архив Управления КГБ по Свердловской области.
КГБ в последние годы тоже арестовывал людей, но, конечно, не тысячами, как в тридцатые годы, а единицами; арестованные за преступления против государства содержались в следственном изоляторе № 1 на улице Репина напротив центрального стадиона Свердловска. Как-то мне попала в руки справка, что за последние тридцать лет (данные на 1990 год – прим. автора) Управление КГБ СССР по Свердловской области возбудило и вело следствие по 24 уголовным делам своей компетенции. Были указаны и конкретные лица, сейчас их всех, конечно, не помню. Помню только про братьев Пестовых, которые 1 мая 1960 года разбросали с моста на перекрестке улиц Ленина и Восточной в Свердловске антисоветские листовки… Получается, что в 60-е, 70-е и 80-е годы не было у нас массовых репрессий или каких-то массовых враждебных проявлений. Мы жили в спокойной стране. История истинного далекого прошлого была закрыта, в том числе и для сотрудников госбезопасности на большие замки и засовы с грифом «Хранить вечно».
Стены и пол перехода в бывшую внутреннюю тюрьму НКВД и внутри ее были покрашены в темно-зеленый и темно-коричневый цвет, деревянные полы зловеще скрипели при каждом шаге. Открывал массивную дверь со смотровым окошком и громоздким металлическим тюремным звонком для надзирателя у входа, видел длинный мрачный коридор с закрытыми дверями в отдельные камеры.
Включал тусклый свет, осторожно входил в нужную камеру. В каждой из них были высокие до потолка стеллажи, на которых в картонных коробках по нескольку штук хранились архивные уголовные дела в желтоватых картонных обложках. В правом верхнем углу каждого дела стояли штампы: «Совершенно секретно» и «Хранить вечно». А ровно посредине – большими цифрами – длинный номер с окончанием на букву «К» (не реабилитированные) или «П» (реабилитированные). Каждая камера была размером примерно 4 на 5 метров. Потолки высокие. Тюрьма находилась во внутреннем закрытом дворе огромного здания Управления. В каждой камере под потолком небольшое окно с толстыми решетками. Если как-то забраться и посмотреть в него,
