Застывшие вербыБудто чего-то ждали.
Снова железные гербы
Земли твои выжигали.
Стоны. Кровавые слёзы
В лицах стальных героев.
Бой барабанов грозный
В рифмах военной прозы.
Тихо. Остывшие пеплы
Мёртвым камнем лежали,
Словно забытые кем-то,
Скорбь земли обнажали.
Боже, Во славу Твою ли
Гибнут Твои святыни?
Дети Твои заснули
Средь золотой пустыни.
Солдат
Резким шумом от бутылки
Разбудил сосед.
Под кроватью где-то вилки,
На столе ‒ кисет.
Выпьем по стакану горькой,
Включим камелёк,
И в глазах блестящей зорькой
Проберёт хмелёк.
Не согреться нам с тобою ‒
В комнате сквозняк,
Во дворе следит за мною
КГБист-поляк.
Ты же был вчера великим,
А сегодня – грязь.
Словно демоном безликим
Жизнь вся пронеслась.
Снова дёрнулась позёмка
За оконной мглой,
Протянулася тесёмка
Крови под рукой.
Ты сердца не смеешь ранить,
Ты не холостой.
Обо мне украли память
У земли родной.
Колизей
Величаво сменилось светило,
Над холмами возвысились тени,
Твоё сердце теперь говорило
После мрака и космоса лени.
Тонкий луч умиравшего бога
Воскресил Колизея трибуны,
Из-под мрамора вырвалась тога,
Не впервые взывая к Фортуне.
На арене, взметнувшейся пылью,
Прогремели, сменяясь, эпохи,
Укрывая встревоженной былью
Уступавших предсмертные вздохи.
И отлившейся в мраморе болью
Сам народ заковал свою душу,
Чтоб она не привиделась голью
После шторма, сжигавшего сушу.
В тех краях, где душистый хмель…
В тех краях, где душистый хмель
Укрывает от солнца дома,
Там, где влаги хрустальная тень,
Прислоняясь, сводит с ума,
В тех краях золотые поля
Лёгкой дрожью горят на ветру.
Это Родина дышит моя,
Пьяной песней скрипя поутру.
Там казаки хмельным вечерком
При сиянии медной луны
Поцелуев свой жар под окном
Прочат дивчинам сладкие сны.
Там малиновки скрипка в лесах
В светлой тонике топит весь мир.
Откровение это в кострах
Погибает под осени пир.
Там весною вздыхает земля,
Скинув панцирь холодный зимы.
И всё это ‒ родные края
Под пологом седой пелены.
Наклонилась под тяжестью снега…
Наклонилась под тяжестью снега
Хрусталями укрытая ель.
Этот купол, как краешек неба,
Ей
