с капюшоном – всё архаичного кроя и серенькое, страшненькое, точно не первого года носки. Чтобы внимания не привлекало. На самом деле очень надёжное, добротно сшитое, а куртка ещё и особо прочная. Холодным оружием точно не пробьёшь, а если сыщется в этих краях огнестрел, так и от пули защитит. Правда, косточкам перепадёт неслабо, но тут уж ничего не поделаешь.
На ремне – ножны с коротким ножом. Тоже с виду бросовый предмет, даже нищий на такой не польстится, но качество стали отменное, железо можно рубить… наверно. Проверять Матвею и в голову не пришло, не для того нож придуман. А для работы по металлу другие инструменты человеком разработаны, можно найти, если прижмёт.
С другой стороны ремня – нейробич в грязном, потёртом чехле. Замаскирован под какую-то свиристелку, разные мелодии можно худо-бедно насвистывать. Матвей пробовал – весьма на любителя музыка, где и сыскать такого.
Но самое главное в экипировке – посох. Корявый, плохо обработанный шест тоже вряд ли кого заинтересует, да и нет от него постороннему человеку никакого толку. Матвеева ладонь нужна, чтобы активировать. Или мысленный приказ – тоже не чужой. В неприглядном, корявом посохе много чего поместилось: блок питания с возможностью подзарядки, осветительный прибор, генератор защитного поля, маячок-опознаватель, медицинский комплекс… Всё портативное, лёгкое. Очень нужная вещь в хозяйстве, Матвею ли не знать.
Через плечо – сумка, почти пустая. Хотя, по монашеским традициям принято называть не сумкой – сумой. Побрякивают на донышке фляжка, ложка да кружка; разная мелочь бытовая в отдельном кармашке: иголки, нитки, шило… Вот и всё. Не положено бродячему монаху барахлом обрастать, не по чину. Никаких припасов на долгое время с собой не унесёшь, и оттого лучше сразу привыкать на месте едой разживаться. Вообще, на таких заданиях правильнее на свою сноровку да смекалку рассчитывать. И опыт. Богатый опыт, без стеснения можно сказать.
Вскоре Матвей выбрался на широкую, грунтовую, но хорошо утрамбованную дорогу. Просто-таки до состояния камня утоптанную. Как знать, может здесь другого покрытия и не требуется? Вон, звенит аж под каблуками. А скорее всего, цивилизованные дороги в других местах проложены. Сам ведь выбирал место поглуше, побезлюднее.
– Эй, монах!
Матвей виду не подал, повернулся на голос степенно, с достоинством, но напрягся, вспотевшей ладошкой посох покрепче сжал.
На обочине устроились два мужика в одинаковых, коричневых плащах с капюшонами – в таких городские жители ходят, их цвет. Странно, – подивился Матвей, – чего это их в лес-то занесло? Лица звероватые, бородатые; жёсткие, чёрные волосы во все стороны клочьями торчат. Братья, что ли? Или просто одинаковая жизнь всех на один манер обстругивает?
– Сюда иди.
Один из близнецов рукой с широкой, корявой ладонью приглашающе помахал, улыбнулся, как мог приветливо. Вместо передних зубов обнаружился чёрный провал и от того улыбка вышла
