аже специальные кольца, играющие роль мини-телефона и ноута.
Так считал только мой брат, Галлиас в тот самый удивительный день, когда внезапно вспомнил, что неплохо бы прийти на работу. Чисто для разнообразия жизни.
Я прорычал и на долю секунды оторвался от монитора.
Клуб шумел как растревоженный улей. Впрочем, как всегда на этой планете.
На улице похолодало и запахло вечерними цветами. Фонари впивались в темноту ослепительными шарами.
Договора, счета, ведомости… И все это уже пару лет как легло на мои плечи. Галлиас развлекался. Каждый вечер он приходил в клуб со своей новой пассией. Голубоглазая индиго, со светлыми волосами выглядела слишком кукольной, приторно-милой. Я смотрел на нее как на статую женщины – красивую, но не интересную.
Вот и сегодня – Галлиас уехал за своей индиго, а мне выпало рандеву с компьютером и бесконечными документами.
Ладно, Рейгард Саркатта, бывало и похуже. Я вспомнил, как вытаскивал брата из одного борделя на Талькаирсе. Там Галлиаса едва не побили за грубое обращение с рогатыми женщинами. Высокомерие мельранцев раса красных гуманоидов терпеть не могла, наши знатные фамилии не признавала и уважала только за воспитание и поступки. И вот тут Галлиасу ничего хорошего уж точно не грозило. Скорее побои или того хуже – временное заточение в местной тюрьме за неуважение к аборигенам и, в особенности – к женщинам.
Я уныло уставился в компьютер, сверяя цифры, а они плыли перед глазами пестрым полотном. Перечитал договора, нашел четыре ошибки, исправил и посмотрел через камеру в зал.
Галлиас как раз входил в двери, весь такой гордый, расфуфыренный… Кукла Мелинда прижалась к брату и смотрела на него восхищенными глазами. Ну да! Есть чем восторгаться! В свои триста лет мужчина не освоил даже азов семейного бизнеса, жил за чужой счет и единственной своей миссией считал – хорошо проводить время. Воистину, как тут можно не восхититься!
А дальше… Я приблизил картинку. Но этого показалось мало. Несколько нажатий кнопок на виртуальной клавиатуре – и изображение девушки выплыло из компьютера, встало рядом, как живое.
Она шагала решительно, пожалуй, даже слишком. И одевалась чересчур строго для нашего заведения. Землянки предпочитали не одеваться, а раздеваться, и костюмы их частенько не оставляли никакого простора для фантазии. Так аборигенки представляли сексуальные наряды, обязательные для пропуска в клуб. Поначалу меня неприятно удивили юбки, похожие на пояса, топики, похожие на бюстгальтеры. Но за годы работы тут я привык. Мелинда, девушка Галлиаса наряжалась приличнее многих. В платья с красивым декольте, узкие джинсы. А ее спутница выглядела по-настоящему стильно. Рыжая индиго, явно либо плазменная, либо электрическая выделялась в толпе так, как выделялся бы бриллиант на фоне стекляшек.
Губы странно покалывало, в паху мигом собрался жар, и мне захотелось попробовать на вкус ее фарфоровую кожу, расчесать пальцами шелковистые волосы. Сдернуть тонкую полупрозрачную рубашку и легинсы…
Я так завелся, что пришлось трижды менять позу в кресле. Сердце барабанило в ушах так, словно я пробежал кучу километров. И я глаз не мог оторвать от рыжей. Я ловил, запоминал каждый ее мимолетный жест, каждое выражение лица. С радостью понял – рыжей также не нравится публика в баре, как и мне самому. Мельранцы, что использовали землянок как живые резиновые куклы для удовлетворения собственного повышенного либидо, вызывали у девушки брезгливые усмешки. Землянки, что не просто позволяли так относиться к себе – зазывали, провоцировали – заставляли рыжую морщить носик.
Она шла среди извивающихся тел, среди похотливых мельранских рож, как настоящая королева. Плечи расправлены, волосы потоком лавы падают на спину, янтарные глаза сверкают.
В паху стало так тяжело и горячо, словно я уже обнимал красотку, готовился к интиму. Я жадно скользил глазами по фигуре рыжей – по округлостям груди, узенькой талии, ягодицам. Не хотелось упустить ни единой детали. Родинка над ключицей – черная, аккуратная, и вот еще одна – на мочке уха. Прямо посередине, рядом с сережкой. Один уголок верхней губы чуть выше другого, немного ассиметричная улыбка. Все в ней было уникально… Возбуждающе…
В груди колотилось так непривычно, так сильно, словно я не женщину желал, а таскал тяжести. Я даже не понял, что это. Только вдруг странно, на грани боли и наслаждения, засосало под ложечкой.
А рыжая повернулась, что-то сказала Мелинде и начала потягивать коктейль из трубочки. Я не удержался, поместил изображение рядом и, задыхаясь, следил за каждым жестом девушки.
Вот она крутанулась на барной табуретке. Вот с полуулыбкой, почти снисходительно, наблюдала, как Галлиас выпендривался перед Мелиндой.
Откидывал назад волосы, что-то шептал на ухо, выпячивал грудь – в общем, позерствовал, как мог.
Мне нравилось, как
