ничего такого не говорила.
– Тебе не говорила.
– Неужели бабуля рассказала тебе о моём будущем?
Нина рассмеялась:
– Это не в её духе.
Точно.
Бабушка никогда чётко не говорила, что нас ждёт. Да и тем, кто к ней приходил, тоже не поднимала завесу тайн будущего. Бабуля считала, что это медвежья услуга.
Знание будущего делает человека ленивым. Ведь когда наперёд знаешь, то и делать ничего не надо. Это всё равно случится или не случится, так зачем стараться? Но именно в движении и заключена наша жизнь.
– Мы не должны уповать на судьбу, – часто повторяла бабушка, – или на бога.
Она очень жалела, что однажды заглянула в свою судьбу. Временами я заставала её на кухне поздней ночью за поглощением вина или глинтвейна, в зависимости от времени года. Я говорила, что в её возрасте это вредно, но она повторяла, что её убьёт вовсе не вино, а тоска.
Бабуля скучала по своим родителям, мужу, детям и даже внукам. Из нашей семьи осталась только я. Она говорила, что это проклятье её рода. Но мою жизнь она вымолила.
Я ей, конечно, не верила, но от фактов никуда не денешься. Один за другим они трагически покинули нас, пока и бабушка не последовала за ними.
– Агата Соломоновна говорила, что ты похожа на неё, – голос подруги вытягивает меня из философских исканий.
Хмурюсь.
– У меня нет способностей.
– Не в этом плане. А в том, что часто замыкаешься в себе.
– Но это же неправда! – Встаю с дивана. Удерживаюсь от того, чтобы сердито топнуть ногой. – Я не затворница! Я учусь в универе, помогаю в больнице, вяжу и отдаю тёплые вещи в приют и…
Осекаюсь, когда Нина, не впечатлённая моими действиями, лишь скептически приподнимает бровь.
– Что не так? – развожу руками. – Что я ещё должна делать?
– А как насчёт того, чтобы делать то, что ты любишь?
– Мне нравится то, чем я занимаюсь! – пыхчу сердитым ёжиком. – Я помогаю людям – это важно!
– Я и не спорю. Ты просто не думаешь о себе. Когда ты в последний раз играла на гитаре? – Подруга подходит к инструменту, скрытому диваном. Она поднимает её за гриф, ставит на диван, проводит пальцем по корпусу, собирая пыль. – Когда в последний раз пела?
Я отворачиваюсь к окну, делая вид, что меня дико заинтересовала ребятня, бегающая по детской площадке, валяющаяся в снегу и катающая огромные снежные шары, видимо, для снеговика – переростка.
– Давно, – Нина сама отвечает за меня. – Ты ведь даже квартиру к новому году не украсила!
Закатываю глаза.
А какой в этом смысл?
Не вижу причин доставать пыльную старую искусственную ёлку с антресоли. Палка поржавела, когда-то пушистые ветки сейчас напоминают пожёванный веник, а елочные игрушки почти все перебиты. Тут, конечно, немало моей заслуги. Каждый год по одной с тех пор как переехала
