апокалипсис», – эта мысль всё чаще меня посещает, а потом… Потом я вхожу в плотную дымку тумана. Он влажно обнимает меня. Вижу только пятачок дороги под ногами. Шаг за шагом продвигаюсь в молочной белизне, молясь, чтобы на меня не наехала машина, о скорейшем возвращении домой, о выходе из этого пугающего киселя.
Туман кончается так же резко, как начался. Я выныриваю в тёплый воздух, всё вокруг залито холодно-красными лучами рассвета, а впереди серым нагромождением в россыпи жёлтых огоньков лежит город.
Оборачиваюсь: туман уползает под деревья, точно живой.
«Это из-за солнца, он просто растворяется из-за солнца: лучи прогревают воздух, и крупицы воды оседают на траву», – уверяю себя. Капельки россы брильянтами мерцают на грязной траве обочины, на последнем поле перед пригородом.
Луна обычного размера, едва видна на светлеющем небе.
И я направляюсь в город, стараясь не думать об этом жутком тумане, о трупах на дороге, которые могли померещиться от удара по голове. В висках ритмично пульсирует боль, отзывается во лбу. А я иду, иду вперёд, и там впереди на развилках мостов носятся автомобили, убегая на трассу или с неё врываясь в город.
Туман будто остаётся в моей голове, всё воспринимается урывками: вот я иду по дороге. Вот стою на покосившейся остановке, хотя понимаю, что без денег меня не повезут. Но вот я качаюсь на продавленном сидении Пазика, а мимо бегут городские остановки, и с неба смотрит призрачная луна.
Вот выхожу на остановке, и старушка-контролёр, придерживая меня за руку, обеспокоенно спрашивает:
– Ты до дома-то дойдёшь? Может, Скорую?
– У меня больница рядом, – шепчу каким-то не своим голосом, закрываю глаза.
И вдруг иду по двору своего дома.
Лифт с процарапанной на двери знаменитой надписью из трёх букв.
Чёрное «13» на круглом белом ярлычке на двери квартиры. Осознание, что ключ от моего дома у Михаила. Но запасной есть у соседки.
Наконец я смотрю на свою заправленную покрывалом с Эйфелевой башней постель…
Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип!
Звук выдирает из забытья. Сквозь жалюзи лезут полосы солнечного света, падают на туалетный столик, рикошетят в кровать. Я раздета.
Сажусь, и тёмные пряди соскальзывают с плеч на колени. Во лбу ещё пульсирует боль, но затылок не болит. Больше ничего не болит.
Неужели ночь в лесу и трупы лишь приснились? Но так реалистично… Понимаю руку и застываю: белые точечки в местах укуса достаточно ярко выделаются на коже, чтобы их нельзя было списать на игру воображения.
Совершенно чёткий след укуса собачьей пасти. Или волчьей. «Я словно в ужастике про оборотней», – нервно усмехаюсь.
Но совсем не смешно, вот совершенно!
Спускаю ноги с кровати и наступаю на платье. Ткань в тёмных пятнах засохшей крови.
Дыхание перехватывает, я резко перепрыгиваю через него и несусь в кухню.
Нет,
