сыскали и расспрашивали, «в расспросе перед боярином… кн. Львовым да перед дьяком… Дерябиным винился, а сказал», что он с женой ведовством, шептанием и чародейством лечили людей и выгоняли из скота дьявола; были Данилов с женой расспрошены «в Приказе сыскных дел перед князем Алекс. Никит. Трубецким17 да… Пушкиным18 да перед думным дьяком»; в деле был очень замешан Семен Стрешнев19, на которого указывали, как на покровителя всех этих волшебств. В результате Стрешнев обвинен в том, что «государева здоровья не остерегал и государю про таких злых ведунов не известил и сам с ними знался многие годы».
В 1648 году воевода Ив. Квашнин извещает Разряд (по Новгородскому столу) о доносе, что сказывал за собой «твое государево слово» тюремный сиделец Оська Харитонов; и воевода велел этого Оську поставить перед собой, и спрашивал у него, что это за слово; но Оська отвечать отказался, заявив, что «скажет де он то твое государево слово на Москве, кому ты, государь, укажешь». Донося обо всем этом, воевода просит указа, как ему поступать далее; дальнейшего производства этого дела в столбцах не имеется.
Подводя итог всем вышеизложенным данным за время первых лет царствования Алексея Михайловича, нетрудно видеть, что все оставалось совершенно в таком же положении, в каком оно сформировалось в предыдущее царствование. Необходимо только дополнить, что выясняется с достаточным вероятием отсутствие в первой половине XVII века каких‐либо или какого‐либо одного особого, исключительного или специального учреждения, ведавшего дела по «слову и делу»; несомненно, дела такого рода попадали в разные московские приказы, где и вершились. По недостатку материала трудно только понять, почему однородные дела попадали в разные учреждения; возможно, что тут действовал принцип ведения по месту и человеку, а не по роду дела. Надо также отметить, что все приказы как будто ведали дела по «слову и делу» с одинаковой и полной компетенцией; по крайней мере, мы можем это сказать о Разряде, Приказе сыскных дел и Приказе Большого дворца – учреждениях крайне разнородных по предметам своего прямого ведения.
Выражения «слово и дело» и ему подобные мы не встречаем в Уложении царя Алексея Михайловича, но встречающийся во второй главе Уложения термин «извет» есть не что иное, как общее обозначение понятий, заключающихся в выражениях «слово и дело», «государево слово», «государево дело», «государево слово и дело». На это указывает, как увидим далее, практика в применении этой главы, носящей заглавие: «О государской чести и как его государское здоровье оберегать». В первой ее статье говорится об «умышлении» на «государское здоровье» «злого дела», то есть о покушении на жизнь и здравие государя; во второй статье речь идет об умышлении «государством завладеть и государем быть» и в конце говорится о государственной измене, которой дальше посвящены статьи с 3-й по 11-ю включительно; далее до конца идут статьи процессуального характера.
Таким образом,
Алексей Никитич Трубецкой (ок. 1600 – 1680) – государственный и военный деятель, дипломат, ближний боярин. Крестный отец царевича Петра, будущего царя Петра I. В конце жизни принял монашеский постриг.
Борис Иванович Пушкин (ок. 1590 – 1659) – дипломат, государственный деятель. В 1646 – 1648 годах глава Разбойного приказа.
Степан (Семен) Лукьянович Стрешнев (ум. 1666) – государственный и военный деятель, боярин. Дядя царя Алексея Михайловича. Обвинение в волшебстве стоило ему четырехлетней опалы. После прощения в 1651 году вновь вошел в ближний круг царя.
