уже? Иди с Хреном погуляй, полчаса уже скулит под дверью, – сказал отец и пошел прочь из комнаты.
Костю начали душить слезы. Он смотрел в спину отцу и не мог сдержать горячих капель. Те стремительно наполняли слезные мешки и, не в силах больше держаться, огромными каплями срывались прямо на колени парня. «Неужели он ничего не помнит? – думал Костя. – Как это могло быть? Сколько можно-то?»
Парня начало трясти. Каждая новая перезагрузка давалась его психике всё труднее. Он не мог чётко вспомнить, что конкретно происходило в прошлых жизнях. Не всегда точно помнил, кем он был, а кем не был. Но он точно знал, когда и при каких обстоятельствах погибнет его отец. Точно знал, что после его смерти мать сляжет в больницу и уже не выйдет оттуда. Сначала она перестанет узнавать знакомых, затем родственников, и в итоге сотрет из своей памяти всех. Даже самых родных. Вспомнить в деталях свои жизни он не мог, как бы ни старался. Возможно, потому, что было их у него великое множество. А вот вспомнить жизни окружающих его людей он мог довольно чётко. За исключением некоторых моментов, все их судьбы протекали одинаково от пробуждения до пробуждения. Словно они были запрограммированы на те или иные поступки. Их поведение отличалось лишь нюансами, разве что ничтожным выбором между синим и розовым платьем, светлым или темным пивом, «жигулями» первой модели или 412–м «москвичом». Всё остальное оставалось неизменным. И жизни, и смерти. Как под копирку. На фоне всего мира жизнь Кости больше всего походила на взбесившуюся компьютерную программу. Из шести миллиардов человек, составляющих население планеты, ему одному выпала честь прожить не одну скучную жизнь, а целый букет жизней. Иногда ярких и красочных, но монотонных, словно ежегодная выставка тюльпанов в Голландии, иногда серых и непритязательных, а иногда пёстрых, как весенний луг родной для Кости Рязанской губернии.
Слезы остановились также внезапно, как и настигли. Парень тряхнул головой, сбрасывая очередное наваждение. Каждая прожитая жизнь в итоге воспринималась им, словно сон. Реальный до боли, длинный, красочный, но всё же сон. Детали стирались. Он не мог точно вспомнить мотивы своих поступков и их последствия. Помнил лишь канву и основные моменты. Ещё с минуту парень собирался с мыслями, а затем резко вскочил. Тело вновь обрело молодость, но вместе с ней и свою «дрищавость». «Не мужик, а селитер, ‒ подумал Костя, одеваясь пред зеркалом. ‒ Надо срочно исправлять». Он наспех натянул трико, футболку, балахон с капюшоном и запрыгал на одной ноге, натягивая тугие носки. Во время одного из прыжков он неудачно наступил пяткой на разбросанные им же в 1999-м году острые детали пластмассовой модели парусника. Дико взвизгнув, он завалился на бок и принялся кататься по полу на спине, держась за пятку. «Каждый раз забываю про это исчадие ада!» ‒ выругался про себя Костя, натирая зудящую ступню. На грохот из кухни прибежали все – отец, мать и старший брат Кости, не упустивший случая подколоть:
– Ага-ага, а я ещё вчера запах почувствовал…
Даже пёс Хрен всунул
