горячий напиток. Коньки у камина уже ждали своего часа. Я любовалась из окна катком, когда прямо на него опустился… опустилась эта гадская ящерица!
Я чуть кофем не захлебнулась.
– Куда же ты прешь! Ах, черт тебя побери! – вскричала я и, опустив чашку, вылетела наружу.
Дракон не понимал, какого лешего я на него кинулась. Но, видя, что он остолбенел от моего напора, схватила его за хвост и давай тянуть со всей силы. Но где там, разве такую тушу сдвинешь!
– Сойди с катка, говорю!
Он обернулся, потом опустил голову, глядя под лапы и все же сделал шаг в сторону, а я с ужасом наблюдала за последствиями посадки ровно по центру уже подмерзшей площадки.
– Нет, ну вот кто тебя просил, а? Обязательно надо было все портить? Я так старалась, а теперь все исправлять.
Из горла Тамала вырвался наружу протяжный недоумевающий звук. Он, вроде, понимал, что я расстроена, но вот почему, это для него оставалось загадкой.
Пришлось сходить на кухню, где находились коньки. Все дожидалась вечера, когда температура опустится ниже, чтобы встать на лед.
Дождалась!
– Вот, – говорю, – потренировалась. Я же рассказывала, что преподаю фигурное катание. Я так хотела, а ты… Эх! – вырвалось у меня горестно.
Дракон поджал хвост и виновато сел на него. Потом встрепенулся и показал когтем на колодец, потом на залитую площадку.
Я кивнула. Да, оттуда брала и затем туда заливала.
Тогда он воспрял духом и стал… магичить!
Ведра сами прыгали в колодец, я не придумываю, площадка увеличилась в два раза, и потом, когда следы заполнились, он дыхнул на сломанный лед… и все растаяло!
Я отвисла и хотела возмутиться, какого от черта творит, еще больше испортил, но в следующее мгновение его дыхание заморозило всю площадку. И когда туман рассеялся, я увидела, что поверхность льда такая ровная, словно машина проехалась и сделала его гладким.
Челюсть пришлось подобрать.
– А раньше нельзя было сказать, что так умеешь? – только и нашла, что буркнуть.
Знала бы – не мучилась.
Я села на скамейку и стала натягивать коньки.
Тамал с любопытством наблюдал. Он впервые видел меня на странных, по его мнению, лезвиях, прикрученных к белым ботинкам. А я уже не обращала на него внимания.
Потом с неким трепетом встала на лед, помедлила, а затем, привычно оттолкнулась и, переставляя ноги, заскользила по льду. Прошла по кругу, разогреваясь. Держа равновесие, нагнулась и сделала «ласточку». Развернулась и стала скользить спиной вперед. Крутанулась в воздухе. Ветер трепал волосы, холодил горячие щеки, а я счастливо улыбалась.
Тамал не сводил глаз.
– Спорим, ты никогда не видел такого? А у меня еще ни разу не было такого зрителя. Что ж смотри!
И я выдала номер. Конечно, с моей больной ногой четверной тулуп не сделаешь, но вот
