жизнью. А взгляд был такой извиняющеся-мутный, что так и хотелось проверить его карманы на предмет мелкой кражи. Священник, в конце концов, должен вызывать у прихожан уважение и трепет, а не жалость и подозрения в воровстве.
– Послушайте, – жалобно повторил Барри, – я не хочу!.. Господи, я не могу предстать перед судом!
– Почему? Что вам мешает?
– Я… я ничего не знаю! Ни о Муре, ни о Грейсе, ни о, прости Господи, этих детях! Я просто переписывался с Грейсом, и он мне ничего такого…
– Он бы и не стал, – сухо сказал комиссар. – Будучи весьма разумным человеком, он вряд ли принялся бы расписывать в красках, как заманивал, душил и хоронил детей в своей церкви.
Барри дернулся всем своим невеликим телом:
– Но я же не знал! И Мур…
– И Мур, когда пил у вас чай по воскресеньям, тоже ни словечком не обмолвился. Понимаю.
– Послушайте! – Человек, долгое время переписывавшийся с Душителем. – Я не могу отказать от дома брату жены, кто он там… деверь? шурин? Забыл… только потому… потому что… Господи ты боже мой!
Он вытащил платок и утер лицо. Риган монотонно зачитал выдержку из досье:
– Вы обучались в одной семинарии с отцом Адамом Грейсом и состояли с ним в переписке до самой его смерти. Вы уже девять лет женаты на Алисе, сестре Джейсона Мура, который являлся второй половиной Хилкарнского душителя. Джейсон Мур регулярно вас навещал и познакомился с отцом Грейсом в вашем доме.
– Но это же не значит!.. Послушайте, я… я… – Барри облизнул губы, – я вам денег дам, просто забудьте…
– Сколько дадите? – скучающе спросил комиссар.
Барри судорожно скомкал платок.
– Ну, в пределах разумного…
– Пять лет, – задумчиво констатировал Натан. – А с учетом тяжести преступления и моего звания – все восемь. Риган, он совал тебе взятки?
– Да, сэр. К сожалению, у меня нет свидетелей…
– Зато у меня есть. Скажите, из семинарии вас выгнали за беспросветную тупость?
Барри жалко заморгал. Натан поднялся.
– Вы предложили мне взятку во время допроса под запись, при трех свидетелях. А если учесть, что вашими друзьями были Мур и Грейс, то я бы на вашем месте тратил деньги на адвокатов, а не на подкуп.
– Но я же не виноват! – возопил свидетель.
– Риган, заканчивай! – распорядился Бреннон.
– Да, сэр. Итак, мистер Барри, подтверждаете ли вы слова отца Эндрю Лаклоу о том, что из семинарии вас отчислили за крайне неблаговидный поступок?
Натан вышел из допросной, но не поднялся к себе, а остался у двери в компании Двайера, наблюдая за молодым детективом.
– Поступок? – проблеял Барри.
– Мы найдем ту девушку, – пообещал Риган. – Несмотря на давность дела, нам вполне по силам разыскать вашу жертву.
У Барри вырвался слабый сип:
– Я не могу! Как вы не понимаете! Я не могу рассказать о таком в суде!
– Расскажите о другом. Мур знал об этом?
– Н-н-нм-мф-ф-ф…
– Знал или нет?
– Я ему рассказал, – покорно пробубнил Барри.
– Зачем?
– Я не знаю зачем… как-то раз у меня была мигрень, и он налил мне что-то в чашку. Сказал, что лекарство. А потом… потом он так долго смотрел мне в глаза, а я все рассказывал, и рассказывал, и не мог остановиться… – Барри сглотнул. – Он больше никогда не упоминал об этом, и я решил, что мне просто приснилось. Вы мне все равно не поверите, – упавшим голосом сказал он. – Никто мне не поверит! Боже, боже, если тесть узнает… если он только узнает! Он же выгонит меня из конторы!
– Зачем вы покрывали Грейса? Вас было двое. – Риган пошуршал бумагами. – Тем не менее наказание за… – он взял письмо, написанное на бланке семинарии, – «недостойный случай с девушкой», как пишет ваш ректор, понесли только вы.
– Это Лаклоу! – с истерическим взвизгом крикнул Барри. – Он был проректором, он все сделал, чтобы выгородить своего крестника! Сынок его лучшего друга, тьфу!
– Шантаж, – хмыкнул Двайер. – Недурно для бухгалтера, сэр.
– И надежно, – согласился Бреннон. – Не мог же Мур держать Грейса на чародейской привязи круглые сутки. Когда Риган закончит с мелкими деталями – пакуйте все и везите в суд.
– Сэр, – Двайер со всей почтительностью заступил ему дорогу, – разрешите вопрос? Мур не просто так сам себя сжег, верно? А церковь с Грейсом он же не спичками подпалил? И вообще,
