в этом банке точно не швейцаром подъедается.
Разговор плавно перетек в сферу искусства. Наш Тобиас обнаружил, что его новая знакомая далеко не профан в области живописи. Она в восторге от ван Вейдена и Боттичелли, имеет собственное мнение касательно творчества Эль Греко и, что приятно, не путает Питера Брейгеля с Яном, тоже Брейгелем.
О себе распушивший хвост клиент говорил мало. В основном пускал туман и тонко намекал – скромный, дескать, государственный служащий, в Стокгольме в длительной командировке.
Официант принес счет.
– Плати сама, – негромко скомандовал я.
Девушка машинально поправила локон, скрывающий ухо и крохотный приборчик в нем, и полезла в сумочку за бумажником. И правильно сделала, потому что романтик Тобиас уже приготовился оплачивать исключительно собственный счет. Это Европа, ребята! Ни один здешний мужчинка не будет платить за даму, которую не приглашал. Это русский мужик и счет случайной знакомой оплатит, и официанту на чай не пожалеет. Просто не сможет иначе, даже зная, что потом целую неделю придется питаться исключительно «Дошираками».
Из ресторана они вышли вместе.
– Ну что, завтра в одиннадцать в бассейне? – спросил клиент.
– Почему нет, – улыбнулась девушка.
Водитель, он же охранник, меж тем вылез из автомобиля, открыл заднюю правую дверцу и замер. Для чего, подозреваю, и был нанят.
– Хорошая машина, – заметила Бульдожка. – В меру скромная, но породистая. У папы точно такая же.
– Вас подвезти? – учтиво спросил кавалер.
– Не стоит, хочу немного пройтись. – Девушка улыбнулась и покачала головой. – Значит, «скромный государственный служащий»? Ну-ну…
У клиента даже задница, подозреваю, покраснела от удовольствия.
Они, конечно же, встретились на следующий день. Поплавали в бассейне, а вечером посетили национальный музей. Тобиас рассказал девушке кое-что интересное о творчестве Гогена, та в ответ поведала ему нечто пикантное из биографии Гойи.
Меж тем она начинала потихоньку нервничать. Время шло, а клиент молотил всякое и разное, совершенно ее не интересующее. В гробу она видала в тот момент все высокое искусство, вместе взятое. А он все восхищался, гад такой, коллекцией русских икон и ни гу-гу о главном. В смысле, о пятничном вечере.
Но наконец-таки он произнес главные слова – в баре, куда они заглянули после музея выпить по чашечке кофе.
– Какую кухню предпочитает милая фройляйн?
– Хм-м-м… – задумалась Бульдожка. – Даже не знаю… Средиземноморскую, может быть. Или греческую… Да, пожалуй, греческую.
– Бывали в Греции? – поинтересовался Тобиас.
– У нашей семьи есть домик на Родосе.
– В Грецию, боюсь, в этот раз съездить не получится, – притворно огорчился кавалер. – А как начет «Maestro»?
– Что это?
– Неплохой
