викингов затронуло Титмара самым непосредственным образом, поскольку трое упомянутых братьев были его дядьями по материнской линии. Он описывает, как 23 июня 994 г., когда он еще проходил обучение при кафедральной школе в Магдебурге, упомянутая троица выступила в морской поход против викингов. В последующем сражении дядя Удо был убит, а остальные двое попали в плен и подлежали выкупу за крупные суммы денег. Получив часть выкупа, викинги освободили Генриха и герцога Адальгера, но оставили в качестве заложников их сыновей, дабы таким образом ускорить сбор оставшейся суммы. Зигфрид не был отпущен, поскольку не имел сыновей, и для его освобождения Зигфриду, племяннику ранее упомянутого Зигфрида, т. е. родному брату Титмара, предстояло отправиться к викингам в качестве заложника. Поскольку младший Зигфрид не получил от своего аббата разрешения на поездку, будущий хронист Титмар должен был занять его место. Однако он появился слишком поздно, так как в то время дяде Зигфриду удалось бежать из плена. Викинги были так раздосадованы его подвигом, что бросили в реку оставшихся заложников, кузенов Титмара, а также сопровождавшего их священника, предварительно отрезав им носы, уши и руки, а сами отплыли восвояси. Нет ничего удивительного в том, что Титмар Мерзебургский в своем сообщении не слишком благосклонен к викингам. Действительно, строки о проклятых пиратских ордах (Chron. IV, 24: Execrata vero piratarum turba) не позволяют нам усомниться в его подлинных чувствах. Позиция Титмара в целом демонстрирует нам общее содержание франкских анналов, даже если их авторы, как правило, и выбирали более сдержанные средства выражения, лучше отвечавшие этому жанру. Надо отметить, что в XI в. германские историки становятся более беспристрастными (прозаичными) в описаниях викингов. Правда, в «Деяниях епископов гамбургской церкви», завершенных в 1072 г., Адам Бременский все еще ссылается на скандинавов, уже крещенных и принадлежавших к той же гамбургско-бременской епархии, что и его хозяева, как на «северных людей, самый необузданный народ» (Nordmannos, gentes ferocissimas).
Кстати, и в некоторых образцах скандинавской литературы средневекового периода обнаруживаются тенденции, общие с англосаксонской и франкской литературой эпохи викингов. Как бы то ни было, в агиографической литературе (Heilagra manna sögur) слово «викинг» (víkingr) имеет вполне ясное значение – «пират, грабитель» – и, таким образом, употребляется в крайне негативном смысле. Даже латиноязычные исландские анналы и то не особенно доброжелательны в оценке викингов, хоть и исключительно немногословны и сухи даже для жанра анналов, однако подобное отношение становится менее убедительным, если мы вспомним, что они представляли собой лишь средневековую компиляцию из других иностранных источников.
Но помимо негативного образа викинга в агиографии во многих образцах средневековой скандинавской литературы присутствует иное, малосодержательное и вполне нейтральное изображение викингов как морских воинов, где слово «викинг» относится к человеку, отправляющемуся
