с бурной страстью Нины.
Я только сейчас начинаю понимать, какие наслаждения мужчина способен вызвать в теле женщины. Можно сказать, что я пришел к Нине практически девственным.
Подлинное и взаимное желание очень далеко от обмана, предлагаемого борделем. Как может мужчина, у которого был искренний секс, вновь посещать подобные места? Никогда в жизни я больше не буду платить женщинам.
– Амедео Модильяни, Амедео Модильяни, Амедео Модильяни… Похоже на имя значительного человека.
– А не на имя какого-то идиота?
– Нет. Амедео… мне не верится, что я с тобой.
– Это мне не верится, что я с тобой.
– Знаешь, я все время на тебя смотрела.
– Я тоже все время на тебя смотрел.
– Я знаю.
– Вот видишь? Вы, женщины, всегда всё замечаете. А я думал, что тебе нравится мой друг Оскар.
– Кто? Гилья? Ты с ума сошел? Он взрослый, неучтивый, и он уже мужчина.
– А я не мужчина?
– Ты юноша. Ты моего возраста, и ты красивый.
– Я красивый?
– Не прикидывайся, ты это знаешь.
– Нет, мне никто не говорил, что я красивый.
– Ты врешь.
– Амедео Модильяни красив. Дамы и господа, это Амедео Модильяни, красивый художник.
– Ну ты и дурак… Ты издеваешься надо мной?
– Амедео Модильяни, художник… неспособный, бесталанный, но красивый. Самый красивый художник Ливорно. Что я говорю, дамы и господа, это самый красивый художник Тосканы, даже не так – самый красивый художник Италии! Больше того, этот самый красивый художник на сеновале занимается любовью с Ниной, самой красивой девушкой на свете.
– Глупый…
– Да, я глупец… я сумасшедший, которого ты сделала счастливым.
– Почему ты так говоришь? Я всего лишь служанка.
– Всего лишь? Ты – лучшее, что у меня было в жизни.
– Амедео, ты еще мальчишка. Твоя жизнь только начинается. Кто знает, сколько у тебя будет таких лучших.
– Сейчас ты – лучшая. Нина, ты не понимаешь. Ты сделала меня счастливым.
– А ты – меня.
– Тогда давай скажем это друг другу тысячу раз. Нина, ты делаешь меня счастливым.
– Амедео, ты меня делаешь счастливой.
– Хорошо бы сделать фотографию: какие мы сейчас, молодые, обнаженные, среди сена, в летнюю жару, вокруг цветы, деревня…
– Нет, не надо фотографию. Представляешь, что будет, если ее увидят? Моя семья, твоя, маэстро Микели…
– Если бы нашу фотографию увидели – какие мы сейчас, здесь, – все бы поняли, как мы счастливы, и захотели бы быть такими, как мы.
– Нет, с нас бы захотели снять шкуру и поколотить.
– Ты восхитительна, твоя кожа прекрасна,
