нежным голосом, забирая из моих рук оставшийся листок, и только сейчас обращаю внимание на него. Это эскизы. Только чего конкретно, по обрывку не ясно. Видя моё замешательство, девушке всё-таки удается забрать измятый лист. – Это набросок, – только начинает объяснять, но вдруг замолкает, а мне хочется выслушать её, но девушка мило улыбается в ответ, затем ещё раз благодарит и заходит вовнутрь кафе. Оставляет свои сумки и тубус на стуле около ребят, зажимая нос рукой, отправляется в уборную. Хотя крови я не заметил, но удар был смачный, даже со стороны было видно, как ей больно. А идиоты, что выходили в этот момент лишь сделали вид, будто ничего не произошло. Вот и вся человечность. Каждый готов грызть друг другу глотки, а в элементарном помочь невинному – нет, проще стоять в сторонке и наблюдать, как кровью давится. Хорошая аналогия для сравнения ситуации с моей семьёй, только масштабность гораздо выше и жёстче. Замечаю в дальнем углу свою мать, она так увлечена меню кафешки, что не сразу подняла голову при моем приближении.
– Привет, – все ещё заинтересованно всматривается в картинки, и только потом уже обращает внимание на меня. Присев напротив нее, я скрестил руки на груди, и закинул ногу на ногу, готовый выслушать её.
– Зачем позвала? – наверняка слышит в словах раздражение, но старается игнорировать его. Мама безмолвно вынимает из сумки пригласительный билет и протягивает мне, кладя его передо мной с характерным хлопком.
– Не смей отказываться, – вроде слышу угрозу, но мама смягчает её своей улыбкой. Карие глаза сияют от радости, возле разреза появились естественные мимические морщинки, делая мою мать настоящей женщиной, а не той куклой, которой пытаются подражать многие женщины её возраста, вкалывая хер знает что в свое тело. Опускаю взгляд на пригласительный, быстро читаю информацию: "Приглашение в честь открытия 12 – юбилейной выставки, посвящённой искусству молодых талантов"
– И?! – я буквально охреневаю от названия, понимая, что придется провести вечер, как минимум среди подростков и их соплей. – Издеваешься? – Вся моя поза сейчас говорит об одном, что я никуда не пойду. Мама отрывается от меню и пригвождает своими глазами, стреляющие в эту секунду сотни искр.
– Я не прошу тебя о многом, Максим, – вроде старается быть вежливой, но это тяжело ей удаётся. Характер матери слишком вспыльчивый, в отличие от моего: спокойный в любой обстановке, кроме той, что случилась два года назад. И словно туча надо мной виснет от одного лишь упоминания о произошедшем. Слегка бью ладонью по столику, привлекая внимание рядом стоящих людей, но они быстро отворачиваются, потому что никто не хочет быть свидетелем семейных разборок.
– Вот и продолжай в том же духе, мама, – собираюсь уйти, и только встаю, она хватает меня за руку.
– Это выставка важна для меня, – нервно сглатывает, затем крепче сжимает мою кисть своей рукой, прося посмотреть на неё.
– Я подумаю, – уступаю ей. Лишь
