ни разу не бритая бородка на румяных щеках, – все признаки прелестнейшей юности. Если бы не сильно выступавшая нижняя часть лба с надбровными дугами, пятнадцатилетнего Алкида можно было бы счесть настоящим красавцем. Но этот лоб, тяжело нависавший над голубыми глазами, пока не портил его лица, а лишь делал его несколько старше, придавая ему вечно озабоченный и упрямый вид.
77. Ианта
Никто из смертных не говорит о том, как Алкид стал настоящим мужчиной. Лишь Музы, дочери Зевса, обитающие то на Олимпе, то на горе Геликоне хором сладкоголосым дружно поют, как Геракл, неутомимый всегда в делах Афродиты, первый раз стал мужчиной и как звали его первую девушку.
В один из теплых летних вечеров по своему шалашу Алкид, как всегда, перед сном одиноко ходил взад-вперед, мелодию на кифаре самую простую бряцая (так и не научился он ни петь, ни играть хорошо) и уж собирался, как обычно, перед сном сразиться рукой с Афродитой. Он всегда сражался с богиней любви только левой рукой, ибо она ближе к сердцу; в ней больше нежности и упоения, чем в мощной напарнице правой.
Вдруг возникла внезапно перед ним стройная дева, одна из тех, что к взрослым пастухам по ночам приходили. Дева была среднего роста с талией тонкой и грудью небольшой, но высокой. У нее были чудесные пышные волосы, украшенные венком из благоухавших свежих цветов. Под пеплосом тонким, полупрозрачным, ярко блистали на молодом теле упругом витые запястья из бронзы и пряжки. На смуглой шее точеной длинное ожерелье из зерен янтарных свисало, опускаясь в ложбинку между выпуклых, как кидонские яблоки, белых грудей.
Непонятное волнение вдруг овладело Алкидом, и он, опасливо глядя на деву из-под тяжелых низких бровей, слова такие начал ей лепетать, впервые в жизни, слегка заикаясь:
– Радуйся, дева, в мое лесное жилище входящая!.. Кто бы ты ни была, но ты похожа на одну из пышноволосых блестящих Харит, что бессмертным жизнь делают радостной и веселой… Или ты прелестная нимфа – невеста – из тех, что населяют тенистые рощи лесистого Киферона и в хороводах прекрасных пляшут вместе с буйными богами лесными сатирами?.. Если ты Артемида, то, где же твой изящно изогнутый серебряный лук, который сделал колченогий кузнец, отложив в сторону Посейдоновы ясли?.. Нет! Больше всего ты на милоулыбчивую Афродиту похожа, которая, как и ты к пастушьим пришла шалашам и там Анхиса нашла и потом от него знаменитого героя Энея родила.
Алкид тут весь покрылся густым румянцем, но, недовольно тряхнув головой, постарался со смущением справиться и быстро воскликнул:
– Я для тебя на этом высоком холме, отовсюду открытом для взоров, жертвенник пышный воздвигну и буду на нем обильные жертвы тебе приносить.
Должно быть прав был Еврипид, когда сказал, что поэтом Эрот делает даже того, кто от природы чужд Музам – так витиевато Алкид никогда еще к деве не обращался. Дева же, бойко стреляя в Алкида лукавыми черными с искринкой глазами, живо ответила:
– Радуйся,
