и булки по местам, уберешь рюкзак в комнату, а я посмотрю, что с воробушком, хорошо? А то, пока мы будем помогать птичке, кошки наши покупки продегустируют.
Алиса надула губы, но спорить с папой было бесполезно, он всегда говорил, что дома должен быть порядок, а живут в свинарнике только неряхи. Как будто это так важно, где лежат учебники! У входных дверей даже лучше, взял утром сумку с пола и побежал в школу. Почему со взрослыми всегда так сложно?!
Девочка быстро выложила продукты на стол, сунула авоську в батарею у окна, взяла рюкзак за лямку и потянула в комнату.
Рик возвышался над столом, где стояла кроватка с воробушком, и озадаченно смотрел внутрь.
– Дочка, – подозрительно ласковым голосом, как с маленькой, заговорил он. – Я все понимаю, в школе вас сейчас учат черте-чему, вместо нормальной науки преподают прикладное мракобесие, но ведь мы с мамой тоже много знаем и обо всем тебе рассказываем. Так почему же ты решила, что вот это – воробушек?! Мы птиц каждую осень наблюдать ходим, ты их почти всех уже выучила!
Алиса подошла ближе, взглянула в колыбельку и оторопела.
Под носовым платком, дыша открытым клювом и хлопая веками, лежал сокол. Тоже небольшой по размеру, но все равно в нем одном бы поместилось три или четыре воробья. Зато в колыбельку он теперь вмещался идеально.
– Папа, это был воробушек, честное слово!.. – прошептала Алиса. В глазах тут же защипало от подступивших слез. – Ты, наверное, подумаешь, что я врушка, но это точно был воробей! У меня пятерка по биологии, разве я могу не знать, как он выглядит?
– Хорошо, как скажешь, – Рик примирительно выставил вперед ладони. – В любом случае, ему действительно нужна помощь. Неси воду, будем его поить и осматривать.
«Теперь папа решит точно, что я умом тронулась, и надо мне к Травнику, нервы лечить из-за школьных проблем, – переживала Алиса, наливая в миску воды из фильтр-кувшина на столе. – Скорее бы мама пришла, она мне наверняка поверит».
Хотя, поверила бы она самой себе, будучи на месте родителей? Вопрос, конечно, интересный…
Папа тем временем достал птицу из колыбельки, сел с ней на диван и положил на колени. Аккуратно оттягивая в стороны крапчатые черно-бежевые крылья, он прощупывал каждую косточку. Затем осмотрел основание хвоста и лапы. Перевернул на спину, начал перебирать перья на груди. Пальцы уткнулись во что-то теплое и противно-склизкое.
– Кажется, в него стреляли. Пуля прошла по косой, но чиркнула прямо по груди. Хорошо, легкие не задеты. Но рана нагноилась и выглядит нехорошо, – сказал он вошедшей Алисе. – Тащи полотенце и перекись из заначки, только шторки закрой предварительно, а то увидят, чем мы тут занимаемся, потом проблем не оберемся.
Сокол стоически терпел промывание шипящей жидкостью, только веки мелко-мелко подрагивали.
– Бедолага, кто же тебя так? Руки бы вырвать и в пятую точку воткнуть, – сердился Рик. – Запретили же стрелять в птиц! Надо заявить в Полицию
