нерешительно:
– Я думаю…
– С понедельника? Превосходно! – Он схватил ее за руку. – Вы не должны чувствовать себя здесь одиноко. Если мои гости вам наскучат, приглашайте своих друзей. Они могут гостить у меня сколько захотят. Значит, до понедельника!
Когда она возвращалась по садовой дорожке к дожидавшемуся кебмену, ее все еще не покидало неясное чувство растерянности и совершенно отчетливое ощущение неуверенности.
– Ну как, мисс, получили место? – спросил дружелюбный извозчик.
– Думаю, да, – ответила Маргарет.
Она обернулась и посмотрела на «Замок Лармс». На лужайке перед домом никого не было, но чуть ближе показалась женская фигура. Однако лишь на миг в следующую секунду она скрылась среди кустов лавра, которые тянулись вдоль стены, огораживающей территорию маленькой гостиницы. Очевидно, там была какая-то тропинка. Руки миссис Бартон, а это была именно она, были прижаты к лицу, и, когда она шагнула в это убежище, до слуха удивленной Маргарет донеслись слабые всхлипы.
– Это экономка. Она немного того… с приветом, – спокойно пояснил извозчик.
Джорджа Равини нельзя было назвать уродом. По мнению самого Джорджа Равини, которое, разумеется, было несколько необъективным. На самом деле он был очень привлекательным мужчиной. Вьющиеся каштановые волосы, мужественные неаполитанские черты лица, рост, осанка. Но только если к этим преимуществам, данным ему от природы, добавить еще лучший костюм, который только может произвести Савил-Роу[5], безупречную серую шляпу, ротанговую трость с вкладной шпагой, на которую затянутая в дорогую серую кожаную перчатку рука опиралась, словно на эфес рапиры, начищенные до ослепительного блеска туфли и превосходные серые шелковые носки – лишь тогда картина станет законченной и получит подобающее обрамление. И самым ярким украшением этого произведения искусства были счастливые перстни Джорджа Равини. Он был суеверным человеком и искренне верил в силу талисманов. Мизинец его правой руки был унизан тремя золотыми перстнями, на каждом из которых сверкало по три больших бриллианта. На Саффрон-хилл[6], откуда Равини был родом, ношение счастливых перстней считалось традицией.
С его лица почти не сходила скучливо-насмешливая полуулыбка человека, для которого не осталось загадок и который не ждет от жизни ничего нового. И улыбка эта не была притворной, поскольку Джордж знал если не все, то почти все, что происходило в Лондоне или могло произойти. На свет он появился в однокомнатном домике на Саффрон-хилл и со временем сумел добиться того, что из бедного мальчонки, который делил кровать с цирковой обезьянкой отца, превратился во владельца не только шикарной квартиры на Хафмун-стрит, но и всего дома, где эта квартира располагалась. У него был огромный счет в «Континентал-банке»; один только доход, который приносили ему ценные бумаги, покрывал все его расходы; кроме того, на Равини работали два ночных клуба и игорный дом, не говоря уже о многочисленных
Улица в Лондоне, на которой расположены ателье дорогих мужских портных.
Улица в Лондоне, ранее бывшая местом пристанища бедняков и воров.
