элиты передали власть немецким фашистам, фюрер представил генералам рейхсвера программу своей внешней и военной политики: «Я установил себе срок в 6–8 лет для полного искоренения марксизма. После этого сухопутные войска смогут вести активную внешнюю политику, и задача расширения жизненного пространства немецкого народа будет решена, в том числе с оружием в руках – целью, вероятно, будет Восток.
Но германизация населения аннексированных, а точнее, захваченных стран невозможна. Можно германизировать только землю. Нужно поступить как Польша и Франция [Гитлер ссылается на перемещение населения на территории, статус которых после Первой мировой войны определялся проведением плебисцита – Шт. Б.] – после войны безжалостно выслать миллионы людей»[7].
Фюрер развязал войну, не просто желая уничтожить «мировое еврейство», расширить «жизненное пространство» на Востоке и напустить идеологического тумана из соображений расширения торговых возможностей страны. Помимо этого, он слишком глубоко увяз в конфликте, который даже консервативные авторы, к примеру Эрнст Нольте, характеризуют как мировую или европейскую гражданскую войну[8]. Гитлер в этой войне был фигурой первого порядка, сумевшей действовать самостоятельно. С помощью едва ли понятной современному человеку харизмы он сумел увлечь определённой политической программой миллионы немцев, и это привело их сначала на поля сражений, а потом и в братские могилы мировой войны. Вначале Гитлера лишь использовали в своих интересах реакционные, антикоммунистические и антисоциалистические силы, но вскоре он стал самостоятельным действующим лицом, ловко сумевшим сделать интересы старых антиреспубликанских элит и части делового сообщества своими интересами. Ими были: пересмотр Версальского договора, возвращение Германии в мировую политику в качестве державы мирового значения и искоренение угрозы марксизма, уничтожение коммунистов, всего рабочего движения. Антисемитизм был всего лишь важной ширмой для такой политики, утверждавшей особое величие отдельной расы и приведшей к смерти многих людей и кровопролитию. Кроме того, что не менее важно, фашисты умели сочетать идеологическое воздействие на общество не только с целенаправленными репрессиями, но и с тем, что они называли социальной политикой. Это позволило распространить своё влияние на простых людей, в том числе на обывательские слои и рабочий класс, который до поры был настроен более или менее строго анти-капиталистически. Благодаря новой власти они тоже могли что-то выиграть, улучшить своё положение, извлечь выгоду от дискриминации и убийства евреев, а позднее – от завоеваний германского вермахта. Их место в обществе не изменилось, их по-прежнему эксплуатировали, не спрашивая их мнения ни на предприятиях, ни, тем более, в обществе. Но они получали материальную выгоду и дополнительное преимущество – возможность свысока смотреть на других, тех, кого из-за принадлежности к «неправильной» расе или национальности подвергали угнетению и истреблению[9].
Немецкий
Документ: [Адольф Гитлер: ] Речь приведена в соответствии с копией документа, составленного коммунистической разведкой. Касается программы фашизма. Цит. по: Andreas Wirsching: «Man kann nur Boden germanisieren». Новый источник, в котором приводится речь Гитлера перед военачальниками рейхсвера 3 февраля 1933 года. В:
См. в том числе: Ernst Nolte: Der Faschismus in seiner Epoche. Die Actionfrançaise. Der italienische Faschismus. Der Nationalsozialismus. München-Zürich 1979, 5. Нольте чётко обозначил линии фронта в ХХ веке и в итоге стал выдающимся новатором теории тоталитаризма, приписывающей и фашизму, и коммунизму равную степень вины в трагических событиях этого века. Классовую борьбу и расовую борьбу он ставит на одну ступень, сравнивает убийство евреев с другими массовыми убийствами. Подвергая неминуемой критике сталинизм с его преступлениями и, главным образом, с его претензиями на социалистическое переустройство общества, он ставит его в один ряд с уничтожающим народы фашизмом. Во второй половине 80-х годов, ещё в старой ФРГ, это вызвало сильное сопротивление со стороны либеральных и левых историков, менйнстрима, выразившееся в «Споре историков». После ликвидации ГДР и распада Советского Союза тезисы Нольте со временем, пусть и в более умеренной, соответствующей принципу историзма форме, стали в конце концов представлять собой основное направление при сведения счётов с государственным социализмом. См.: Rudolf Augstein u. a.: «Historikerstreit» – Die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung. München 1987, 2. A.
Подробно описано в книге: Götz Aly: Hitlers Volksstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. Bonn 2005.
