style="font-size:15px;"> Почему я не работаю? Мои руки опустились, когда я осознала, что нас всех ждет. Окружающие просто наслаждались тем, что у них есть, но не я. А работа… Да, таким образом я смогу помочь маме, найти мужа и каких-никаких друзей. Но что дальше? Очередная более сильная, чем когда-либо, буря – и я уже не дышу вовсе? Нет-нет-нет.
– Ло, навести, пожалуйста, Милу. Она что-то совсем плоха стала, – появилась в доме мама. Она поставила у стены лопату, затем отряхнула руки о фартук.
– Ты не боишься, что я могу заразиться? – всерьез спросила. Симптомы болезни маминой приятельницы очень уж смахивали на оспу, о которой я прочла в одном из учебников по медицине.
– Ну, боже мой, прикрой рот и нос тряпкой, если тебе так страшно. Миле нужно пить горячее молоко, чтобы скорее поправиться. Я в холодильнике оставила баночку, на которой нарисован черный крест.
Да уж, символично.
Кивнув и не став больше ничего говорить, чтобы не расстраивать, я раскрыла холодильник и извлекла оттуда стеклянный сосуд с молоком.
– Сумку не дашь? А то, боюсь, в целости таким образом не донесу, – повернулась я к матери, показывая, что мне крайне неудобно.
– Возьми в моей комнате на полке над кроватью. Только не потеряй. Сейчас такой нигде не достать.
Эх, если бы сие место можно было назвать комнатой… Разве что чуланом, огороженным такой же тряпкой, как и на входе, от остального дома. На полу размещался маленький одноместный матрас, над ним в деревянную стену были вбиты доски, заполненные различным хламом. Среди них я и нашла старую сумку из плотного материала. Стряхнув с нее пыль, вернулась к холодильнику, загрузила туда молоко.
Я вышла на улицу, по пути крикнув маме, что ухожу, и зашагала в нужную сторону. Вечерело. Народ заканчивал рабочий день и разбредался по своим импровизированным домам. Я как-то размышляла и не могла понять, почему люди не отстроили заново какое-нибудь укрепленное здание или даже район города. Провели бы туда то же электричество, которое использовали для холодильников и лампочек. Поддерживали бы состояние своего дома, жили бы обычной жизнью. Но никто не хотел этого. Людям было проще снова и снова сооружать хижины на улице, ведь это не занимало много времени. Человечество будто забыло, что когда-то жило иначе, и теперь все окружающее нас – лишь монументы памяти.
– Лолита! – послышалось из-за спины. Я резко затормозила, подняв пыль с асфальта, и обернулась. Ко мне летела моя единственная близкая знакомая – Роза. – Ты куда идешь? – Она остановилась рядом, приобняв, затем отпустила и с улыбкой уставилась на меня.
– К Миле.
– Так она ж того… Ты не в курсе? – кашлянула девушка, а затем потупила взгляд, будто не решаясь произнести слово «умерла».
Я тяжело вздохнула и поставила сумку на землю.
Прекрасно день закончился!
Сама я с Милой не общалась никогда, но мать называла
