ходить под седлом или хотя бы кормиться с рук посетителей.
– Зачем нам зебра?
– Это не простая зебра. У нее есть блохи. Совершенно особенные блохи.
– Понятно, – с сочувствием протянул Белка. – Значит, ты решил ее вылечить?
– Отчасти.
– Значит, мы крадем не зебру, а ее блох… – Белка Чуй соображал лучше, чем выглядел. – А нельзя просто попросить? Я думаю, нам их даром отдадут.
– Нельзя попросить. Не отдадут. Заинтересуются и… Если бы они знали, что за блохи живут на этой зебре, ее бы тут не держали, на виду у всех. Впрочем, в зоопарке об этом догадаться некому, ты понимаешь? Тут вообще мало заботятся о животных. Но они – могут догадаться.
Белка растянул тонкие губы в хищной ухмылке. Он знал, что это за «они». Хозы. Нет для желтоглазого бродника развлечения лучше, чем хозам насолить. Правда, дело небезопасное, но что-то давно им с Тото не приходилось удирать.
– Ну-ка расскажи, расскажи мне про этих блох! Они смертельны для хозов? Откуда ты вообще про них знаешь?
– Из Архива. Эта зебра, вся ее поверхность и внутренности – собственность ванов. Ваны прячут ее от хозов. Тебя это не пугает?
Белка довольно удачно сделал вид, что не пугает.
– Хорошо. – Тото отвернулся от зебры, привалился широкой спиной к забору. – Эти твари, что на ней поселились, – бродники, как и мы. Коллеги.
– Шутишь! – не поверил Белка Чуй.
– Нет. Ваны очень о них заботятся. Поэтому и держат на виду – меньше шансов, что хозы пронюхают.
– Они могли бы так спрятать эту лошадку, что хозам ни за что не найти!
– Всесилие ванов – лишь легенда… Откуда всесилие у существ, которые и собственной воли не имеют? Ваны – не люди, а функции. Создавая ванов и Архив, атланты думали о всесилии закона, общего для всех миров, о сдерживании хозов с их аппетитами. Ты, наверное, и сам это понимаешь.
Тото пошел прочь, поманив за собой Белку. Ночью они вернулись и выкрали зебру, увезли за город. Там Тото отослал товарища на разведку, а сам скрылся вместе с добычей. Белка сперва негодовал, но позже, будучи уже арестован, понял, что Тото просто дал ему шанс выкрутиться.
Все время, и до закрытого суда, и после, с Белки не спускали глаз. Бродник не мог прыгнуть на другой план, пока на него смотрят, просто физически не мог, и изнывал от скуки. Он ни в чем не сознался, утверждал, что лишь хотел позабавиться. Ему не поверили. Ваны следили за Белкой через ничего не подозревающих людей-надзирателей, бродник чувствовал их тяжелые, нечеловеческие взгляды. Наконец судья, смущенно покашливая, зачитал приговор по бумажке. Тридцать лет.
– За что?! – как можно более правдоподобно закричал Белка, вырываясь из рук не менее потрясенных солдат. – За зебру?! Вы же ее нашли!
– Вы к этому не имеете отношения… Вы имеете отношение только к краже, – сказал судья, вытирая обильный пот. – Заседание окончено.
Еще несколько месяцев Белку продержали в тюрьме, постоянно
