в раздумьях вечная заноза,сдвиг полушарий, тлеющая тень.
У этой темы красота иная,
такая, что за деньги не купить,
и пусть коса старушкина простая,
её поэт предпочитает чтить.
Высоким слогом, безупречной рифмой,
всю страсть, вливая в скорбные слова,
чтобы старушке сердобольной с бритвой,
понравилась поэта голова.
Врата
Когда становится собой седое небо,
спускаясь откровением с вершин,
твой ум становится таким, каким он не был,
ни до, ни после всех иных причин.
В учёной книжице, забытой на скамейке,
загадок уйма – всех не перечесть,
но кинув взор на дуб, на кустик маросейки,
ты вдруг поймёшь, что все разгадки здесь.
Глазам неспешно приоткроется в природе,
загадочная сила творящей красоты,
её исконная начальность и несложность,
её пропорция вселенской простоты.
У каждого по жизни свой просёлок,
и дуб, и дом, забор да косогор,
кому милей грустинка, а кому весёлость,
кому кузнечный молот, а кому топор.
Но если есть врата, скрывающие нечто,
на петлях, смастерённых ведуном,
мы их найдём и приоткроем вечность,
ведомые слепым поводырём.
Примета времени
Презрение, кураж, гордыня,
острога в тычущем персте,
забеги из огня в полымя,
душа живая на кресте.
Ни во грехе, ни в покаянии,
ни в тартары, ни в царства дверь,
в глухом болезненном сознании,
безнравственный угрюмый зверь.
То разыграется, то клинит,
то перемкнёт дугу ветвей,
ботокс да целлюлит в бикини,
тупая жадность без затей.
Трусливый гегемон позорности,
сосущий лапу злую всласть,
воинствующий рой убогости,
то ли диверсия, то ли напасть.
Это сладкое слово
Делом займись, толковым,
не беспокой небеса,
вначале твоём – не слово,
а страсти живая роса.
А то, чему слово начало,
вскоре начнётся вновь,
прибудет от дальних причалов,
и впрыснется прямо в кровь.
Накроет кромешным вордом,
сладкую нашу жизнь,
упрячет её в кроссворды,
и завернёт в афоризм.
Свободны, как птица в клетке,
клевать коноплю да петь,
и вниз головой на ветке,
в пространстве словесном висеть.
Не всё то золото
Валяем дурака – самозабвенно,
скрипим ли в ночь или трусцой с утра,
и в хлам, и в дрыбаган попеременно,
но всё же мы ревнители добра.
Но не того добра, которое в баулах,
а белокрылого антагониста зла,
когда все держиморды в караулах,
по-детски
