как я смутно помнил, в Древней Руси, да и в относительно недалеком прошлом слово «тать» обозначало то ли разбойника, то ли убийцу, то ли в целом преступный элемент. Короче, эти здоровяки в броне и ярко-красных сапогах явно считали меня человеком низшего сорта. А я такое очень не люблю, даже если оно исходит от качков-переростков, опасаться которых имеются все основания.
– А не пошел бы ты на хрен, – улыбнувшись, сказал я на своем продвинутом языке образца двадцать первого столетия.
Надо же, до них дошло без перевода.
Один из конников, выдернув стопы из стремян, ловко перекинул ногу через голову коня и быстро стек с него эдакой сверкающей стальной волной. Красиво, я аж засмотрелся. Настолько, что едва не пропустил стремительный удар кулачищем в лоб.
Надо отдать должное, бил всадник быстро, на уровне хорошего боксера. И двигался не в пример быстрее лесных разбойников, несмотря на то, что был облачен в тяжелую броню.
Но я был готов к тому, что мне сейчас прилетит нечто подобное, потому поднырнул под его классический прямой, продолжая движение, сделал шаг левой ногой вперед и вбок, одновременно нанося удар в горло бицепсом правой руки, согнутой в локте. При этом правой ногой провел классическую самбистскую заднюю подножку, только не в бросковом стиле, а конкретно так с размаху заехал правой ногой всаднику под коленку.
Понятное дело, что убивать я никого не собирался. Даже если б мне удалось грохнуть воина, решившего в одиночку показать удаль молодецкую, его товарищи меня б мечами наверняка порубили в бастурму. Или поступили еще проще, отъехав на безопасное расстояние и расстреляв из луков, – в том, что это им раз плюнуть, я уже успел убедиться.
Поэтому я сейчас работал, что называется, «на авторитет». Силу и бойцовские умения уважают всегда и во все времена, особенно в среде профессиональных воинов – а то, что передо мной профи своего времени, сомнений не вызывало.
Короче, трюк удался. Всадник, не ожидавший подобного от лапотника, рухнул на спину. Хорошо так приложился, аж зубы лязгнули да лопнул подбородочный ремень шлема, отчего тот слетел с головы и покатился по земле.
Правда, надо отдать всаднику должное, вскочил он сразу, оттолкнувшись спиной и руками от земли и буквально взлетев над ней, настолько сильным был толчок.
Круто! В тяжеленной кольчуге и при мече я б такое повторить точно не смог…
А воин между тем рванул меч из ножен. Лицо перекошено от ярости, на губах пена выступила. Понятное дело – такой позор перед боевыми товарищами! То есть сейчас меня все-таки рубить будут в три меча. Ладно. Помирать, так с музыкой.
Дорога была пыльной – колеса телег размололи глину в мелкую взвесь, а дождя не было пару дней точно. И когда дружинник рванулся ко мне, я ему ногой в морду той пыли полный лапоть отправил, зацепив изрядную кучу носком плетеной обуви. Дружинник, опять же такого не ожидавший, морду лица прикрыл левой рукой слишком поздно, потому в рот, ноздри, а главное,
