с парой бочат на коромысле. – Ты как, готов умереть за друга?
– Ты психованный маньяк, опасный для жителей нашего города. Если ты в течение получаса не покинешь территорию Щучьего – буду стрелять без предупреждения! – Шериф круто развернулся и пошел в сторону салуна.
Вдруг в салуне вроде коротко грохнул выстрел, раз, другой, третий. Из распашных дверей вылетел какой-то мужик, упав в грязь и корчась от боли. В окна вылетел другой, высадив раму со стеклами. Шериф, оглянувшись на нас напоследок, рванул к месту происшествия.
У моей правой ноги глухо и с ненавистью рычала собака. Мощное тело мелко подрагивало, под шкурой гуляли мышцы, того и гляди, собака готова была броситься на шерифа.
– Тихо, тихо, успокойся. – Я взял ее за ошейник, переложив револьвер в левую руку. Блин, неужели колени подрагивают? Вестерн, мать его об стену, чуть в дуэль не попал. Пару раз глубоко вздохнув, я повернулся к лавочнику, с интересом наблюдавшему за мной. – Как отсюда выйти наикратчайшим путем? – Блин, на самом деле надо валить, с шерифа станется не засечь время. И время! – И это, сколько сейчас времени?
Я отпустил ошейник псины, только перешагнув через нее и сжав коленями, потрепал ее по холке. А сам вытащил из нагрудного кармана незаведенные часы. Они так и остались пока в коробочке.
– Двадцать пять минут пятого. – Негоциант вытащил свои, тоже карманные, но в позолоте. – Лучше через ворота, не стоит идти через огороды. Частная собственность, еще пристрелят. Ворота есть за портом и там, за салуном, на юго-западе.
Я поглядел в сторону салуна. Народу возле него собралось уже немало, приехала какая-то колымага, запряженная серой грустной клячей. Нет, туда мы не пойдем. Мне надо на юг, там вроде как ближе, но это слишком очевидно. Пойду мимо порта.
– Ну тогда всего наилучшего.
Заведя часы и поставив стрелки на указанное время, я положил часы в карман и взял свой новый дробан, вложил револьвер в кобуру, накинув петельку на курок. Поднял винтовку, закинул ее за спину, устроив поудобнее.
– Хромка, рядом! – Пожав руку лавочнику, я отпустил собаку и развернулся в сторону порта. – Пойдем отсюда, псина, у нас долгий путь.
Каблуки сапог гулко топали по навесному тротуару в центре поселка, потом с чавканьем вжимали в грязь полусгнившие доски настила. Пройдя мимо проулка, где буквально пару часов назад я вновь убил и где меня едва не убили, я только глянул в него мимоходом. На выбоины в стене какого-то сарая никто не обратил внимания, и слава богу.
– Блин, хлебом как пахнет.
Я притормозил и перешел через грязную улицу к открытому окну пекарни. На накрытой чистой тканью доске стояли большие караваи хлеба, лежали булки.
– Тук-тук, хозяин! – Я постучал по прилавку.
– Щас! Минуту! – Вскоре в окно по пояс высунулся красномордый мужик в переднике, заляпанном тестом. – Чего надо?
– Каравай
