Она не могла понять, вправду ли что-то послышалось вдалеке или это слух играет с ней злые шутки.
Мальчишки жевали не переставая. И даже Дасти, похоже, не слышала ничего.
Когда кошка была обглодана до ошейника и костей, лисы отправились назад в нору.
У края кладбища они остановились как вкопанные. Там, возле осыпающегося надгробия, снова лежало тело и смердело кровью и тухлыми яйцами. Это оказалась лисица из садового сарая. В горле зияла сквозная дыра и невидимой болью отзывалась в горле у Ласки.
Мальчишки угрюмо переглянулись. Ласка повертела мордой по сторонам – вдруг что-то покажется. Но утреннее кладбище – и видом, и звуком, и запахом – было такое же, как всегда.
– Бегом! – прошептала Дасти.
И со всех ног лисы помчались к норе.
Ласка была рада, что глаза у мёртвой лисицы оказались закрыты.
5
НА ЗАКАТЕ ЛИСЫ выбрались из норы и в сумеречном тумане побрели по кладбищу.
Стерлинг держался тихо и шёл прищурив глаза, а Джулеп то и дело клацал зубами в воздухе, надеясь схватить Зага. Каждый волосок на хвосте у Ласки был настороже. Уши у неё заострились, усы стояли торчком. Она высматривала в туманной дымке вечера ходячее дерево. Вынюхивала запах жжёных листьев. Прислушивалась к воздуху в ожидании, что его вот-вот разорвёт.
И пока они не добрались до улицы Готорна, её внимание не ослабевало ни на мгновение.
Дасти прошла мимо дома Беззубой Дамы и повела лисёнышей через дорогу. Они юркнули мимо белого фургона, который Ласка заприметила прошлой ночью, и прокрались на задворки дома с флюгером. Потом, проделав весь путь по шаткому забору над гавкающей собакой, спрыгнули на Куриный Двор.
Кому-то ведь надо есть этих кур, раз в садовом сарае не осталось ни одной лисы.
Ловушка снова стояла наготове, миска внутри снова наполнена едой. Дасти прошагала мимо. Она подошла к курятнику, зацепилась когтями за круглые ячейки сетки и стала карабкаться вверх. Наверху она просунула нос между сеткой и жестяной крышей и, упираясь в крышу плечами, стала лапами отгибать сетку, растягивая зазор. Она всё-таки научилась кое-чему у «Ловца-2000».
Дасти проскользнула в курятник. Пернатая еда принялась махать крыльями и голосить. Лисёныши в этот вечер поужинали всё равно что люди.
Наступили Чёрные Часы, и лисёныши с полными животами и липкими от красного мордами отправились обратно на кладбище.
– А что ты любишь в курице больше всего? – спросил Джулеп.
– Крик, – обронил в ответ Стерлинг.
– А вот я лично ножку, – произнёс Джулеп.
ГРАУ!
Послышался чей-то голос голос, заставив их остановиться на полдороге. Они повернули морды к кустам ежевики, что разрослись по западной стороне кладбища.
ГРАУ!
Голос, жалобный и настойчивый, завывал из кустов. Но Ласка никак не могла понять, кто это выл. Она вытаращила глаза, стараясь разглядеть очертания – хоть какие-нибудь очертания.
