прошептал:
– Фабрис, прости, мне нужно побыть одному.
– Чтобы и дальше заниматься пустыми размышлениями? Тебе это ничего не даст. Ну же, братишка, не напрасно же я приехал к тебе, давай присядем и поговорим обо всем хорошенько.
– Да пошел ты ко всем чертям! – взорвался Матье. – Он, видите ли, «приехал»! Просто подвиг совершил! Да от Руана отсюда нет и ста километров! И потом, я просто не желаю разговаривать с тобой ни о чем, не хватало только, чтобы ты, выйдя из моего дома, хвастался направо и налево в своей любимой манере страхового агента, как ты отлично все уладил. А уж если ты снова ощутишь жажду к долгим путешествиям, навести лучше маму, которая месяцами ждет не дождется, когда ты к ней приедешь.
– Не руби сплеча. Ты и понятия не имеешь, что такое моя жизнь. У меня пятеро сыновей, если ты, конечно, помнишь.
– Они уже взрослые.
– Большие детки, большие бедки. И каждому из них всегда чего-нибудь да нужно. Короче, я пашу как проклятый.
– Будь с этим осторожней, – усмехнулся Матье.
– Чтобы не кончить «выгоранием»?
– Ненавижу это модное словцо. И особенно… особенно, Фабрис, я не хочу, чтобы меня принимали за больного.
– Ну и за лодыря, конечно, тоже?
– У тебя редкий дар неправильно подбирать слова. Будь я настоящим лодырем, у меня было бы вышестоящее начальство, пособие по безработице или же справка, дающая освобождение от работы. В данный же момент я просто-напросто уничтожаю свой собственный книжный магазин и, как следствие, свои деньги. И главное, что мое полное осознание того, что это происходит, ничего не меняет. Мотор заглох, и я не только не знаю, как его починить, но даже не уверен, что хочу этого. Понимаешь?
– Не совсем, – признался Фабрис, покачав головой.
Он чувствовал себя подавленным, потому что перед ним был Матье, которого он не узнавал. Где был тот разъяренный борец, любыми путями стремившийся доказать во всем свою правоту? Где он, тот мальчишка, которого они в десять лет дразнили «телком», но который в двадцать превратился в несокрушимую скалу? Он испарился. Теперь перед ним находился раздавленный жизнью человек, безвольный, ни на что не способный. Интересно, читал ли он сейчас что-то вообще или же вместе с остальным утратил и страсть к книгам? Приехав сюда, Фабрис был уверен, что стоило ему затронуть гордость Матье или урезонить его, и тот немедленно отреагирует. Однако все оказалось совсем не так.
– Ладно, пожалуй, я действительно пойду, вижу, что толку от меня никакого…
Откровенное облегчение, отразившееся на лице брата, было лучшим доказательством того, что он собирался поступить правильно.
– По крайней мере, я хоть попытался что-то сделать! – бросил он, скорее чтобы подбодрить самого себя.
Матье смотрел, как он уходил, не двигаясь с места, потом пошел и закрыл дверь на ключ. Обернувшись, он окинул взглядом кухню, где стол и скамейки из светлого дерева, единственная
